По истреблении неприятеля из пределов России и будучи в союзе со всеми державами Европы, исключая Францию, которая, истощив все свои силы, не была в состоянии противиться победоносному оружию российского императора Александра I [23].

Российская Американская компания, пользуясь столь удобным случаем, начала приуготовлять экспедицию для отвоза груза в ее селения на северо-западных берегах Америки, морем. Для того куплен был в Кронштадте корабль «Суворов», который, по исследовании корабельным мастером [Иваном Афанасьевичем] Амосовым, найден способным и довольно твердым для совершения вояжа вокруг света. Российская Американская компания, имея привилегию от правительства [24] делать условия и употреблять желающих флотских офицеров на предприятие такого вояжа, предложила начальствование сей экспедиции капитан-лейтенанту Макарову, тогда находившемуся при Морском шляхетном корпусе, как опытному морскому офицеру, которому было предоставлено выбрать для себя, по своему желанию, офицеров и матросов из ластовых экипажей в С.-Петербурге и в Кронштадте.

В июне месяце корабль начали вооружать в средней гавани, поставив новые мачты, и весь рангоут был приготовлен новый. Капитан-лейтенант Макаров [25], выбрав себе офицеров: г-на лейтенанта Нахимова [26], мичмана Бестужева [27], штурмана 14-го класса Самсонова; наконец, по долговременном приготовлении корабль «Суворов» 18 сентября 1813 года вытянулся на рейд и лег фертовинг фордевинд против угла купеческой гавани.

Стр. 64

Директоры Р.-А. компании г-н [Михаил Матвеевич] Булда-ков и [Венедикт Венедиктович] Крамер прибыли в Кронштадт, дабы пожелать г-ну кап.-лейт. Макарову доброго вояжа и, по причине позднего времени года, поторопить к отходу. Но, когда, по мнению г-на Макарова, корабль был совершенно готов к отплытию, тогда он потребовал от директоров Американской компании, чтобы ему и гг. офицерам, сверх положенных 1200 рублей порционных в год, прибавить еще по 800 рублей в год и дабы условие, им сделанное с компанией, было переписано на гербовой бумаге, притом изъявив несколько других неудовольствий, полагая, что в рассуждении позднего времени года, директоры непременно согласятся на его требование.

Директоры компании, видя непреклонность г-на Макарова и нераденье его к пользе компании, решились выбрать нового начальника, но как ни один из них не мог приступить к выбору без особенного совета с кем-либо из флотских капитанов, то и просили капитана [Леонтия Васильевича] Спафа-рьева, бывшего тогда в Кронштадте, рекомендовать способного к предприятию сего путешествия. Г-н Спафарьев взялся оное исполнить, сделав предложение г-ну лейтенанту Лазареву, служившему тогда на брике «Фениксе». Предложение было принято г-ном Лазаревым с удовольствием, с тем, дабы ему позволено [было] избрать себе помощников по своему желанию, на что компания благосклонно решилась.

Я тогда находился на корабле «Борее», пришедшем тогда с эскадрою под начальством контр-адмирала [Максима Петровича] Коробки из крейсерства Немецкого моря, где оная эскадра, соединено с англичанами, под командою адмирала Юнга, блокировала французский флот, находящийся в реке Шельде [28]. 20 сентября ввели корабль «Борей» в военную гавань. К вечеру, когда оканчивали работу на корабле, пришел г-н Лазарев с предложением вояжировать с ним на корабле «Суворове». Я немало удивился таковому предложению, не имея никакого сведения о случившейся расстройке между директорами и г-ном Макаровым, как выше писано.

Я долго не мог решиться на таковое неожиданное и несогласное с планом моих намерений предложение. Домашние

Стр. 65

мои обстоятельства требовали меня оставить службу и спокойствие отягченной летами и горестью родительницы, требовавшей моего присутствия для облегчения семейственных ее забот.

Желание исполнить столь лестный для молодого человека вояж и обогатить ум свой новыми познаниями, равно и дружественная связь г-на Лазарева с самого юношества, поколебали мои мысли и я решился отринуть удовольствия сельской жизни и с надеждою на всевышнего нашего создателя в покровительстве и неоставлении опечаленной дражайшей моей родительницы, которой я столько обязан жизнью и воспитанием.

Предложение было мною принято, и мы решились избрать с собою еще одного товарища, почему и упросили лейтенанта [Павла Михайловича] Повало-Швейковского, бывшего тогда ревизором на корабле «Орле». Он также не менее моего был удивлен таковою просьбою, но, наконец, решился быть нашим спутником. Я знал г-на Швейковского с некоторого времени, моральные его качества и твердость характера заслуживали у всех доверенность, и мы радовались такому неожиданному исполнению наших желаний.

На другой день поутру объявили свое желание г-ну Булда-кову, сделав с ним условие вояжировать не более трех лет и на таковых же уложениях, как бывшие назначены были офицеры. 22 сентября я отправился в С.-Петербург для своих надобностей, был у министра внутренних дел Осипа Петровича Козадавлева, объявив ему о своем намерении и просил о неоставлении брата [29]; простясь со своим благодетелем, 26-го прибыл в Кронштадт.

Стр. 66

1813 год

Сентябрь

27-го числа. Перебрался я с квартиры на корабль. Г-н лейтенант Лазарев уехал в С.-Петербург для своих надобностей. Корабль стоял на малом рейде против средних ворот, на глубине 4!/г сажен, грунт ил. Работа происходила — исправляли разные поделки по плотничьей и столярной части, тянули штаги и ванты и пр.

Октябрь

1-го. Время стояло довольно холодное и ветр от OSO. Отправил в деревню своих людей Пимена Степанова и Ивана Алексеева и некоторые вещи на вольном катере е Ильей Але-кеевичем Трофимовым.

3-го. Перебрался на корабль лейтенант Швейковский. Того же числа привезено на корабль для отвоза в Р.-А. селения пороху 50 пуд. Прибыл из С.-Петербурга лейтенант Лазарев, переменили некоторых из матросов по причине заразительных болезней и, наконец, 7 октября корабль «Суворов» был совершенно готов к походу.

8-го. В 10 часов приехал на корабль священник Михайлов, отслужил молебен в собрании команды, и в 12 часов, при тихом ветре и пасмурной с дождем погоде, снялись с якоря, простясь со своими приятелями, которые тогда приехали пожелать нам доброго вояжа и счастливого возвращения. В 1 час пополудни миновали рифобанку, отсалютовав российскому флагу. В 2 часа легли в дрейф против брандвахты, с которой приезжал лейтенант Бологовской для опросу. В 4 часа ветр переменился к осту и сделался густой туман. В 5 часов приткнулись к лоцманской вехе; убрав паруса, оттянулись к норду и стали на якоре.

9-го. На другой день поутру прояснилось и ветр умеренный от норд-оста (NO). Снялись с якоря и стали держать к вест-норд-осту. В 5 часов ветр переменился к норд-весту, так что мы принуждены были лавировать. К вечеру ветр начал крепчать, так что принудил нас взять рифы у марселей и зак-

Стр. 67

репить грот. Ветр продолжал дуть в той же силе по 13-е число, тогда переменился к осту и мы стали держать курс вест-норд-вест (WNW). Ночью шел сильный снег. В 12 часов миновали на траверзе в расстоянии У4 мили Гогланд [северную оконечность].

14-го миновали Дагерортской маяк. Ветр во все время крепкий и пасмурная погода со снегом.

15-го пополуночи ветр переменился к вест-зюд-весту (WSW). При рассвете видели два купеческие брига, идущие по одному с нами курсу.

18-го, пополуночи, в 4 часа, увидели Эландской маяк и в то же время увидели множество купеческих кораблей по направлению курса в Карлскрону для соединения с конвоем, отправляющимся из Балтики в Немецкое море. Россия еще была в войне с Даниеюзд, то и мы сочли необходимостью пройти через Зунд под защитою конвоира, а потому направили курс в Карлскрону.

19-го, пополудни, в 2 часа, остановились на якорь наКарл-скронском рейде, на глубине 9 сажен, грунт — крепкий ил. Лейтенант Лазарев поехал на английский бриг, имевший сигнал конвоира, для истребования инструкции. Командующий сего брига объявил, что конвой находится в ведении шведского капитана, командующего фрегатом «Евридика».

20-го. Я и лейтенант Лазарев съехали на берег в Карлскрону для обозрения города и адмиралтейства. В последнее без позволения главного командира нам взойти не позволили. Мы решились идти к главному командиру, предъявя о себе, что мы офицеры императорского флота. Адмирал тотчас приказал нарядить ундер-офицера, которому приказано показать все адмиралтейство и доки. Мы поблагодарили адмирала и отправились со своим вожатым в адмиралтейство, где осмотрели чертежи и разные мастерские и доки, которые, по трудному их устройству и отличному усовершенствованию могут назваться первыми в Европе. Отсюда пошли в гавань, где стояли все шведские корабли, кроме трех, которые, как сказывал провожатый, находились в море. Из числа девяти кораблей, которые мы видели, не было более трех или четырех годных для плавания в море. Я никогда не видал кораблей

Стр. 68

так худо вооруженных. Некоторые из них были весьма отличной постройки, но таковых весьма мало. Я видел в числе этих кораблей взятый шведами в 1789 году корабль «Болеслав» [31], который и по сие время хранится у шведов, и слышал, что в прошедшем году был послан в море; он был в полном вооружении, но казался нимало неспособным к морю. Сего же числа вытянули из гавани фрегат «Эвридика». Лейтенант Лазарев получил от капитана сего фрегата инструкцию конвоира, и мы отправились на свой корабль. Ветр был противный, а потому конвою нельзя было сняться.

22-го. Приезжали с двух бригов английские капитаны.

23-го. Ветр сделался норд-ост. Конвоир поднял сигнал сняться с якоря и весь конвой, состоящий из 200 судов разных наций, снялся с якоря и пошли к зюд-весту (SW). На выходе из Карлскрона ветры были большей частью переменчивы.

24-го. По полуночи в 8 часов прошли остров Борнгольм.

26-го. Ветр умеренный и пасмурная с дождем погода. Остановились на якорь в Кага-Буате на глубине 6!/г сажен.

27-го снялись с якоря и прошли малым проходом в Маль-мое, где находились два военных шведских корабля. По причине крепких SW ветров не могли продолжать своего плавания далее. Во время стояния нашего на якоре в Мальмо датские корсары всякую ночь делали нападение на конвой и взяли до 5 или 6 судов из конвоя. Мы были всегда в готовности для принятия неприятеля, но нападения не было.

Ноябрь

8-го числа при тихом зюдовом ветре снялись с якоря и весь конвой стал держать курс к норду (N). В 1 час пополудни миновали остров Гвиен, по северную сторону и когда конвой проходил на траверзе крепость Кронборг, то из оной пущено было несколько бомб, но без вреда конвою. Вечеру в 9 часов миновали остров Ангольдт. Ночь была весьма темна и шел сильный дождь, около полуночи ветр крепкий, взяли все рифы у марселей, по случаю великой мрачности легли в дрейф.

9-го. При рассвете густой туман и дождливая погода. При прояснивании погоды видели некоторые суда из конвоя. Око-

Стр. 69

ло полудня прочистилось, конвоир показался в недалеком расстоянии от нас под ветром. Весь конвой стал держать в Вин-го-Зунд. В 1 час пополудни приехал на корабль шведский лоцман для проводу в Винго. В 3 часа остановились на якоре на глубине 10 сажен, грунт — ил. Здесь находилось несколько английских военных кораблей — фрегатов и бригов для принятия конвоя, состоящего около 600 купеческих разных наций судов, большею частию английских. Я с Лазаревым поехали на берег в город Готенбург (Гетеборг). Мы приехали в город довольно поздно, обошли несколько улиц, с трудом нашли трактир, где ночевали, без удобства, а как случилось, на стульях, ибо кроватей в доме не было. Таковая неустроенность столь значущего коммерческого города крайне удивляет всякого иноземца, посещающего по необходимости Готенбург.

11-го. Закупив некоторые потребности из провизии для похода, отправились на корабль. Ветр был еще противной и не позволял нам сняться.

12-го числа ветр сделался от норд-оста (NO), в девять часов пополуночи конвой начал сниматься, но г-н Молво — суперкарго нашего корабля был еще в городе, а потому мы не могли вступить под паруса ранее двух часов, когда весь конвой оставил уже Винго-Зунд. По возвращении Молво, в 21/2 часа снялись с якоря, миновали башню при входе в Винго, а в 4 часа пеленговали Мальштромские маяки на норд-ост (NO), башню при входе в Винго на зюд-ост (SO). Ветр начал крепчать, взяли по рифу у марселей. В 5 часов догнали конвой, который тогда находился у нас под ветром.

13-го в 9 часов пополуночи видны были берега Норвегии на норд-ост (NO). Конвой находился у нас назади, в рассеянности. Прибавили парусов и вскоре скрылись от конвоя.

19-го числа. Ветр крепкий, спустили брамстеньги и закрепили формарсель и крюсель. В продолжение последующих двух дней погода была самая несносная, по временам дождь и снег.

21-го числа пополуночи, ветр начал стихать и волнение уменьшилось, прибавили парусов, подняли брамстеньги, глубина по лоту оказалась от 22 до 26 сажень — мелкий песок с

Стр. 70

ракушкой. Мы тогда находились на Миддль-банке. Ветр сделался от оста (О), поставили все возможные паруса, направя свое плавание к Британскому каналу.

23-го числа, в 9 часов пополуночи, миновали множество голландских рыбацких лодок. В 10 часов встретились с английским фрегатом «Юникорном»*, с которого для опросу приезжал лейтенант Reed [Рид], служивший прежде со мною на фрегате «L'Egyptienne». Такое неожиданное свидание не мало удивило и обрадовало нас. Вспомнив кое-что из прежней службы, мы расстались, но г-н Рид уверил меня, что скоро возвратится в Портсмут, где я надеялся вторично с ним видеться.

25-го числа, в 8 часов пополуночи, прошли на траверсе плавучий маяк Галотер, того же числа в полдень пеленговали Норд-Форлан на зюд 75° вест, в расстоянии 10 милей. В два часа приехал лоцман для проводу через Дауне. Здесь услышали, что граф Воронцов [32] с отрядом вступил в Голландию и голландцы признали принца Оранского своим штатгальтером и свергнули иго французов [33].

26-го числа в 10 часов пополуночи прошли конвой, идущий к весту; в полночь видели люгер под малыми парусами, держащий курс прямо к нашему кораблю. Он казался подозрительным. Считая его за французского катера, немедленно приготовились к сражению. Но нападения не случилось.

27-го, пришли на Спит-гейдский рейд и остановились поблизости брандвахтенного корабля «Принц Георг», имеющего флаг адмирала Бинертона. На рейде находилась эскадра, состоящая из трех русских линейных кораблей: «Смелого», «Трех Ерархов» и «Чесьмы», под командой вице-адмирала Кроуна. Я с Лазаревым ездил на корабль «Смелый», где провели вечер в кругу славных своих товарищей по службе.

28-го. Сего числа лейтенант Лазарев и поверенный груза г-н Молво отправились в Лондон для уведомления г-на Гарма-на (нашего агента) о прибытии корабля «Суворов» в Портсмут, а как корабль требовал некоторой починки и перегрузки, то лейтенант Лазарев предоставил мне при первом удобном времени ввести корабль в гавань.

* Unicorn — англ. Единорог.

Стр. 71

29-го, в 10 часов, приехал на корабль лоцман Кинг (Jos King) для проводу корабля в гавань. В 10 часов снялись с якоря и вступили под паруса. В 12 часов остановились на якорь в гавани. Спустили брамстеньги, убрали утлегар блиндажей в корабль. В б часов, при перемене течения подтянулись к транспортам, лежащим против Госпортского берега, отшвартовываясь, положили один якорь с носа, другой с кормы и легли рядом с транспортом № 651, имея каждого каната по 30 сажен.

Пребывание в Портсмуте. Поездка в Лондон. Свидание с русскими

офицерами на эскадре в Чатаме. Возвращение в Портсмут.

Выход корабля из гавани. Долговременное ожидание груза,

купленного в Лондоне

Декабрь

3-го Лазарев и Молво возвратились из Лондона, а г-н Лин-дигрин, купец в Портсмуте и шведский консул, приехал на наш корабль в его смотрение и обязался доставить все вещи, потребные для него.

10-го присланы на корабль три плотника и столяр — первые исправляли повредившийся при поднятии якоря в Карл-скроне брашпиль, а последний делал место для камина.

11-го начали выгружать судно. При выгрузке сухарей многие мешки оказались совсем негодные к употреблению, потому что оные во время похода из Кронштадта г-ном Макаровым были положены на водяные бочки и от сырости совершенно сгнили. Такое безрассудное помещение принесло компании довольные убытки. Для предприятия столь дальнего вояжа надобно было непременно перегрузить корабль, ибо оной был худо и криво погружен, притом большая часть сухой провизии, не будучи помещена в настоящее место, должна была портиться. Хотя корабль «Суворов» был исправляем в Кронштадте около 5 месяцев, но по нерадению предбывшего начальника совершенно оказался негодным к долговременному плаванию по всем океанам. Требовалось непременно исправить корабль конопаткою.

Стр. 72

Январь

12-го, четверг. Сего числа работа происходила на корабле выгрузкою с корабля вещей на бот г-на Линдигрина. Плотники делали балясы на баке и исправляли брашпиль, конопатчики конопатили по баргоутту, столяр обделывал место к камину. Приезжали офицеры с кораблей «Смелого» и «Чесмы», с которыми я поехал на берег и провели весь день вместе приятно.

15-го декабря, понедельник. Российские корабли «Смелый», «Чесьма» и «Трех Эрархов» снялись с якоря и пошли в море. В 2 часа приехал к нам мичман [Николай Андреевич] Аргамаков, ревизор корабля «Чесьмы». Он, будучи на берегу вместе со священником, не успели воротиться на свой корабль, а потому и принуждены были остаться. Я и Лазарев съехали на берег, заняли для них места в карете, отправляющейся в Лондон, и в 6 часов простились со своими земляками.

20-го, суббота. Работы корабельные все почти приведены к концу и вещи с берега погрузились снова на корабль, оставив небольшую часть груза в Портсмуте у г-на Линдигрина, ибо мы должны были прибавить несколько водяных бочек, которых на корабле находилось весьма недостаточно, почему и куплено 19 бочек. Груз английских товаров, следовавший поступить на корабль, также потребовал нового помещения. По окончании корабельных поделок и имея возможность побывать в Лондоне, притом же товарищ мой Швейковский никогда прежде не имел случая быть в столице Великобритании, воспользовались свободным временем, а потому заняли места в почтовой карете и в 6 часов вечера отправились в Лондон. Доктор Шефер также был нашим спутником, который услаждал нас во время путешествия своими латинскими мелодиями. В карете были еще две дамы и один армейский офицер. Стало быть, компания наша была довольно приятна, притом же последний говорил изрядно по-русски и во время своих разговоров и латинских песен Шефера ночь протекла не скучно.

21-го. В 9 часов въехали в Лондон. Карета остановилась у моста, называемого Лондонским. Мы простились со своими

Стр. 73

спутниками, и перешли в другую карету, кучеру я приказал везти в St. Martins lane, где остановились в трактире, называемом «Old Slaughter coffe house». Дом этот мне был хорошо знаком, хозяин его г-н Riad (Рид) скоро вспомнил старого знакомца. Нам отведена была прекрасная комната в среднем этаже и две спальни. Время было еще не поздно и мы, чтобы не тратить понапрасну времени, пошли погулять и успели быть в St.-James Park, в Вестминстерском аббатстве [34] и в 4 часа возвратились домой, где за хорошим обедом, опорожнив несколько рюмок мадеры, в 6 часов пошли в театр Druly lune. Представлена была мелодрама «Мельник и его люди», а потом балет «Лебеди или баня красоты». Пробыв в театре до 12 часов, возвратились домой. На другой день (22-го) решились съездить в Чатам для свидания с офицерами нашего флота. В 2 часа пополудни наняли карету и отправились в Чатам. В 10 часов вечера прибыли в город и остановились в трактире «Солнца». Поужинав, отправились на эскадру. Ночь была туманная, и наш перевозчик едва мог отыскать корабли. В 2 часа пополуночи приехали на корабль «Мироносец», на котором я прежде служил. Нашему неожиданному появлению все удивились. Свидание было самое дружеское. В продолжение следующего дня я успел побывать на многих кораблях, и как нам невозможно было долго медлить, то после обеда в 5 часов простились со своими славными товарищами. Некоторые из них проводили нас до Чатама, где, исправно поужинав, наняли две кареты и оставили Чатам. Лейтенанты Василий Игнатьич Иванов и Алексей Васильевич Елчанинов были нашими спутниками до Лондона.

24-го. На другой день в б часов поутру прибыли в Лондон. Остановились в том же готтеле, легли спать и не вставали до 12 часов. В пребывание наше в Лондоне погода была тихая, туманная, так что с трудом можно было дышать от сгустившегося воздуха, смешанного с угольной пылью. Я немного простудился, но, невзирая на свою простуду, разделял все удовольствия вместе со своими товарищами, еще не бывшими в Лондоне. Для них я был проводником, показывал все достопримечательные места, достойные внимания и любознательности. Мы побывали в церкви св. Павла [35], в арсенале, в обоих

Стр. 74

зверинцах, в панораме, в музеуме, подымались на башню в Пикаделли, откуда виден весь Лондон. Эта башня построена в 1666 году в память пожара и чумы в Лондоне [36]. Также были в Вестминстерском аббатстве и многих других примечания достойных местах. Вечер проводили в театре.

25-го. На другой день в полночь, простясь со своими товарищами — они поехали в Чатам, а мы отправились обратно в Портсмут, куда приехали в 4 часа пополудни и прямо явились на корабль во всей готовности к отплытию в море. Но г-н Молво объявил, что через 7 или 8 дней пришлет груз на корабль и сам возвратится из Лондона.

1814 г.

Январь

2-го. Новый год встречали на корабле «Суворове», вспоминали о своих отсутствующих родных и приятелях, а на другой день подняли якоря, оттянулись на середину гавани, привязали брамсели и подняли брамреи — направились к выходу из гавани на рейд.

4-го вышли из гавани и в 4 часа пополудни бросили якорь, положа пеленг на глубине Ъ1/2 сажен. Грунт мелкий песок, пеленговали South Castle N 50° W и Портсмутскую кирку N 10° О. Погода была пасмурная со снегом.

10-го.Тянули ванты и штанги. Получили с берега компасы и весь астрономический инструмент, находившийся на берегу для проверки.

15-го. Английский вице-адмирал Кокрен поднял свой флаг на корабле «Азии», причем салютовали с корабля из 21 пушки. Он был назначен командующим всей британской эскадры для блокады американских берегов и портов Соединенных Штатов, с ним отправлялся конвой в Вест-Индию. Мы, тоже готовые к отплытию, не могли следовать с этим конвоем единственно только потому, что суперкарго наш Молво не возвращался из Лондона и [не присылал] следуемых вещей для наших колоний за всеми понуждениями и напоминаниями лейтенанта Лазарева, он медлил во вред компании и нашего плавания.

Стр. 75

21-го получено письмо из Лондона от г-на Молво, в котором он уведомляет, что груз готов и скоро пришлется в Портсмут. Мы утешались надеждою, что скоро оставим Портсмут, пребывание в котором без дела и по дороговизне жизненных припасов каждому наскучило. А притом и самое плавание наше по позднему времени должно было измениться, вместо западного пути около Горна — идти дальнейшим путем через Австралию. В [... ] часов вечера получил наш последний хронометр, выверенный на обсерватории по регулятору, находящемуся в адмиралтействе. Установление хронометра было следующее: хронометр № 128 отставал от среднего времени Гринвича на 33'56"; № 343, купленный у г-на Арнольда, отставал от Гринвича 56"; № 1856 отставал от Гринвича 8'26". Ежедневно же, по проверке отставание — первого по 2'2", второго по 11", а третьего по 35". Последний оказался к употреблению негодным по причине неравного отставания.

24-го, пополудни в 2 часа, снялся с якоря конвой, идущий в Вест-Индию, а Молво еще не возвращался в Портсмут, и так мы, будучи в зависимости, с прискорбием сердца смотрели на отправляющиеся корабли в море с ровным брамселевым остовым ветром. Огорчение наше еще больше усилилось, когда узнали, через письмо Молво, что он не может быть готов ранее двух недель. Таковая явная нерачительность этого молодого человека и беспечность в соблюдении пользы компании понудила Лазарева решиться ехать самому в Лондон и узнать все, относящееся до медленности высылки груза подробно.

28-го, в 6 часов вечера, съехали мы на берег и остановились в трактире «Блю-Пост», куда прибыл и Молво из Лондона с объяснением множества препятствий в доставлении груза и в доказательство привез письма от некоторых лондонских купцов, что при всевозможном его старании невозможно окончить дела так скоро, как нам хотелось. Лазарев предъявил значительный убыток, бесполезное стояние здесь и опасности, каким мы должны подвергаться в плавании по южному океану по причине позднего времени. Но все было безуспешно и, как кажется, все нарочно устроено этим моло-

Стр. 76

дым и неопытным человеком для своих собственных видов по прихоти.

29-го. Сего числа, пополудни в 2 часа, пришел на рейд транспортный корабль из Неофонландии [Ньюфаундленд] и по положении якоря подрейфовало его на нас, который сломал нам утлегар, а свою безаньмачту.

30-го переменили якорное место и остановились на якоре на 6 саженях, грунт — мелкий песок, и пеленговали Саут-Кестель (S 74° О) и Портсмутскую кирку (N 30°).

Февраль

4-го. Приятная погода. Снялся с якоря Остындский конвой при тихом зюд-ост ветре, под прикрытием 74-пушечно-го корабля «Денмарк». Видя бесполезность наших советов и увещеваний, чтобы Молво ускорил присылкою груза, решились мы ожидать окончания его дел, которые ему компания доверила в полной мере.

20-го. Пришел о моря английский фрегат «Дранд», имея на буксире французский фрегат «Clorinde», взятый фрегатом «Юноною»; капитан Филимор в этом сражении был тяжело ранен в ногу.

22-го. Снялся с якоря конвой, идущий в Средиземное море и под прикрытием 100-пушечного корабля «Royal Sovereiga».

28-го. Лазарев уехал на берег для окончания счетов, предъявив Молво, находившемуся тогда в городе, что если он того же дня не окончит своих счетов, то он намерен оставить его в Портсмуте. Таковые угрозы немного подействовали на нашего купца и остальной груз был привезен на корабль.

Стр. 77

Отплытие из Портсмута, в конвое под прикрытием корабля

«Бенбау». Оставление конвоя у острова Мадеры. Обряд мореходцев

при прохождении экватора. Прибытие в Рио-Жанерио и некоторые

примечания во время пребывания в порте

Февраль

26-го. Сего числа Молво с остальным грузом приехал на корабль. Конвой, отправляющийся с кораблем «Бенбау» снялся с якоря и пошел к весту. Хотя счеты, по объявлению нашего суперкарго, еще были не окончены, но благоразумие требовало, чтобы не упустить отправляющего конвоя для безопасности плавания в канале, а потому в 5 часов пополудни снялись о якоря и перешли в Лимингтон, куда и прочие корабли конвоя перешли, и остановились на якоре. При рассвете на другой день я ездил на берег для покупок некоторых вещей, нужных для похода. В 8 часов утра, исправя свои надобности, возвратился на корабль. В 9 часов течение начало переменяться и весь конвой при свежем норд-осте (NO) ветре снялся с якоря. В 10 часов утра миновали камень Needle*. В 12 часов командор конвоя лег в дрейф сделал сигнал «за начальниками» со всех судов. Г-н Лазарев отправился на корабль «Бенбау», получил инструкцию о том, как поступать во время нахождения нашего под конвоем. По возвращении на корабль в 4 часа снялись с дрейфа, направив курс на вест-зюд-вест вместе с конвоем. Погода были мрачная с сыростью в воздухе.

28-го миновали Болт-гейд, от которого для счисления свое приняли отшествие. Мрачность погоды совсем скрыла до того видневшиеся берега Англии.

Март

1-го. Ветр продолжался в прежней своей силе и скоро берега Европы потерялись из вида. Каждый из нас чувствовал некоторое уныние при оставлении Британского канала. Вспоминали близких своих, при этом особенно проявилась мысль, придется ли еще раз обнять свою добрую матушку, сестер и брата. Далекий предстоял нам путь и много, много страданий необходимых нужно было перенести. Дружеская наша ком-

* Иголка.

Стр. 78

пания скоро успокоила наши мысли. Мы радовались, что оставили Портсмут, не упустив последнего конвоя. Попутный ветр и временем приятная погода разгоняли скуку и мало-помалу прежнее спокойствие духа восстановилось.

13-го. В 12 часов увидели остров Порто-Санто к норд-вест. Вскоре потом открылся остров Мадера. В 7 часов вечера конвоир сделал сигнал — лечь в дрейф. Мы, не желая следовать далее в конвое, решились отдельно продолжать свое плавание. Л[азарев] отвез инструкцию к капитану Спиаргу и при пожелании обоюдного благополучного плавания, наполнили паруса и расстались с конвоем. В 9 часов миновали город Фунчал [Фунхал], откуда взяли свое новое отшествие.

29-го. День светлого христова воскресения. В полночь салютовали из пушек в честь наступающего праздника. Всякий вспоминал о своих отсутствующих друзьях. Ветр был весьма легкий и погода приятная. Вокруг судна видно несколько летающих тропических птиц.

31-го. Приятная погода и тихий ветр. В 3 часа увидели к зюд-весту бриг в дрейфе, на правом галсе. В 5 часов, по приближении к оному, можно было рассмотреть, что он был военный, который поставил все паруса и старался пересечь наш курс. В 7 часов начало темнеть. Для безопасности привели в бейдевинд, в предположении, что то был французский капер. При рассвете в виду ничего нет.

Апрель

2-го. Приятная погода. Взято несколько расстояний солнца от луны, по вычислению долгота найдена: 19°48' 00" вест, широта 00°06' зюд. В 2 часа выпалено из всех пушек по случаю вступления в южное полушарие и праздновали встречу Нептуна по общему обычаю мореходцев*. В 4 часа видно судно, идущее к норд-весту (NW).

4-го. Поймали рыбу — морской пес (прожора или Shurk**) в 4,5 фута длиною.

13-го. Приятная погода и умеренней пассат. Взято несколько расстояний луны от солнца, почему долгота найдена сред-

* См. выше с. 40

** Акула.

Стр. 79

Часть П. На корабле «Суворов»

няя из 20-ти абсерваций — 27°48'00", тогда находились в широте — 13° 50'зюд. Течение моря примечено большей частью к зюд-весту (SW) от 18 до 24 миль в сутки.

20-го. Свежий ветр и пасмурная погода, временем сильный дождь. Видели множество летающих вокруг корабля тропических птиц. В 9 часов поутру увидели мыс Фрио на норд-весте (NW) в расстоянии 25 миль. В 8 часов легли в дрейф для обождания рассвета.

21-го. В б часов поутру ясная погода. Гора при входе в Рио-Жанерио, именуемая Сахарная Голова на вест-норд (WN). В то же время видно было португальское купеческое судно, идущее в порт. Поставили все возможные паруса, направя курс к проходу. В 2 часа миновали крепость Сант Круц (Крюз) на северной стороне входа. В 31/2 часа приехал португальский лоцман, присутствие которого хотя было и не нужно, по его незнанию своего дела, но приличие требовало принять его как лоцмана. Поравнявшись с крепостью Сант Яго, привели в бейдевинд и легли в дрейф. В то же время пристало к кораблю до десяти португальских катеров и каждый из них имел право рассматривать корабельные бумаги. Это правило португальского правительства. Мы должны были дожидаться в дрейфе последнего инспектора и наконец в 5 часов кончили. Приказано взять на корабль нам двух солдат с крепости и стать на якоре против города Сант Себастьяна. В 6 часов стали на якорь на глубине б'/г сажен, грунт ил с ракушкой. На рейде находились три английских фрегата, из них на фрегате «Indifaticable»* вице-адмиральский флаг. Из португальских судов стояли на рейде — один корвет, который занимал место бранвахты, да в гавани до 5 линейных кораблей и 8 фрегатов, которые все были разоружены. По положении якоря, салютовали португальскому флагу из 7 пушек, на что ответствова-но равным числом. Я отправился на берег для испрошения позволения ездить в город, что сопряжено с трудностью для каждого чужестранца кроме англичан. Проводником я имел одного из солдат, который привел меня прежде в Ардинанс-Гоус, где написали имя судна и, сделав несколько вопросов,

* Indifaticable — англ. неутомимый.

Стр. 80

надобно было идти к генерал-полицмейстеру. В 7 часов получил я ответ, что решение будет послано. В доме г-на полицеймейстера я встретился с одним французским эмигрантом, который предложил свои услуги проводить меня к нашему посланнику графу [Федору Петровичу] Палену. Я благодарил учтивого француза за его услуги, оставил дом г-на полицеймейстера. Посланник наш граф Пален принял меня весьма ласково, интересовался узнать о происшествиях в Европе и весьма утешался успехами своих соотечественников. Я объяснил ему о нашем дальнейшем плавании и что мы пришли в здешний порт для пополнения воды и запастись свежей провизией. Он рекомендовал своего брата Эдуарда, молодого человека около 20 лет, и на другой день просил у него обедать. В 9 часов воротился на корабль. М.П. [Лазарев] в это время был болен. Короткое наше пребывание не позволило сделать особенных дальнейших замечаний в рассуждении сего места, да притом же порт Рио-Жанерио столь хорошо описан разными путешественниками, что я полагаю, за излишнее описывать подробно, но упомяну только наше здесь пребывание относительно к самим. Г-н [Георгий Генрихович] Лангсдорф — русский консул, познакомил нас с некоторыми из англичан, здесь живущих. Один из них Мейден предложил свой дом, в саду которого мы могли поверять свои хронометры по местному горизонту. Прекрасное местоположение дачи г-на Мейдена, расположенной на высоком мысу, не в дальнем расстоянии от церкви Глория, у морского берега, кроме астрономических наблюдений обеспечило нам лучшее приволье — освежительный береговой ветр, дующий днем всегда с моря, тень сосновых деревьев и разбросанные цветники, в тропическом климате, есть истинное наслаждение для человека.

Город св. Себастьян построен на правой горной стороне реки св. Генуария, а потому солнечный зной не истребляется столь полезным для здоровья прохладительным морским ветром и во время дня жители мало оставляют свои дома по причине несносных жаров, а когда солнце опускается за горизонт, то тогда только пользуются более охладительным воздухом.

Стр. 81

24-го. В 4 часа пришли мы в дом г-на посланника, находящийся по горную часть города, почти вне оного. Он стоит на горе и весь залив виден из оного. Местоположение его есть одно из лучших в городе. Но при всем том граф уверял, что даже и у него в доме термометр иногда показывал от 25 до 26 градусов в жару. Обед был готов и мы сели за стол в числе 7 персон, все русские, таковою приятною компаниею мы уже давно не наслаждались. Прекрасно изготовленный обед и отличные вина аппетит наш весьма исправили. Ласковое обращение графа, оказываемое нам во всяком случае, и гостеприимство, которым он особенно отличается, были неизъяснимы и каждый из нас имел особое уважение к особе его звания. При столь отличном характере граф Пален не только умел заслужить столь достойное уважение у своих соотечественников, но даже и все иноземцы, имеющие честь быть ему знакомы, с почтением рассказывали нам о нем без всякого пристрастия. Португальский принц регент [37] принимает его, как своего друга, по просьбе которого он живет здесь против своего собственного желания. Вечеру мы благодарили графа за его угощение. Он объявил нам, что [1-го] числа будет день рождения принца-регента и его португальское высочество хотел, чтоб мы были представлены к нему во дворец. В 8 часов простились с графом и возвратились на корабль.

Май

1-го числа был день рождения принца-регента. В 12 часов со всех стоящих военных кораблей было салютовано и расцветились флагами. Войска стояли все на площади против дворца. В первом часу пополудни мы съехали на берег, где были встречены флотским лейтенантом командиром корвета португальского, занимающего место брандвахты, с которым мы имели удовольствие познакомиться у г-на Лангсдор-фа на балу. Он проводил нас во дворец, где мы встретились с нашим посланником. Он рекомендовал нас придворным португальцам и тут же бывшему английскому адмиралу Диксону, начальнику Британской эскадры. В 2 часа последовало представление. Прежде были представлены послы разных наций,

Стр. 82

а потом представлены были адмирал Диксон с его капитанами эскадры, в числе коих были и мы. Представление было в зале довольно богато убранном, но по малой его величине не весьма не великолепном. Принц стоял несколько впереди, по правую сторону всей своей царской фамилии. Каждому из представляющихся должно было подходить к принцу, сделать довольно низкий поклон, потом каждой особе из коронованной фамилии и, не поворачиваясь спиною, откланиваясь, отступить до конца зала. Такою церемониею окончилось наше представление, но португальцы, имеющие честь быть представлены принцу, становятся на колени и целуют его руку, а также у всей королевской фамилии.

Мы поблагодарили посланника, который предложил нам свою ложу в театре и просил, чтобы мы пришли теперь, прибавляя притом, что когда нам вздумается быть в театре, то чтобы мы занимали всегда его ложу. Мы благодарили графа и воспользовались его предложением. В б часов начался театр. Принц-регент и вся королевская фамилия были в театре. Представлялась опера «Артаксеркс» и [была] заключена балетом. Между действиями вся публика должна была стоять, обратясь лицом к принцу, который вскоре, как кажется, наскучив игрою актеров, заснул в своей ложе. По окончании театра его высочество пробудился и уехал со своей королевскою фамилиею.

2-го. Сего числа граф Пален и его брат вместе с консулом Лангсдорфом посетили наш корабль. Его сиятельство остался у нас обедать. В 6 часов посланник оставил корабль, коему салютовали семью выстрелами, а люди были поставлены по реям.

6-го. Сего числа снялись с якоря и пошли в море фрегат «Aquillon*» и шлюп «Альбион»; на последнем отправился брат нашего посланника в Россию.

11-го. Пришел с моря португальский бриг, на котором привезено 500 африканских арапов для продажи. Оный бриг был в море 52 дня. Я видел сих несчастных, продаваемых на рынке своими хозяевами, как будто зверей, не имея к ним ника-

* Aquillon — Аквилон — северный ветер.

Стр. 83

кого сострадания. Город св. Себастьян наполнен сими несчастными жертвами надменных португальцев. Все тяжкие работы исполняются невольниками, и ни один природный португалец не снискивает трудов рукоделием, но каждый имеет несколько невольников, которых он употреблять может по своей воле и, утопая в лености, торжествует над сими несчастными, которые должны приносить ему ежедневно положенное количество денег; но если оный не может приобрести положенной суммы, то получает крепкие наказания [38].

16-го. В 10 часов поутру пришли с моря два английских фрегата «Гарденорд», капитан Перси и «Эриса»*, капитан [...]**. Того же числа пополудни прибыл из Англии пакет-бот, через которого получено известие о совершенном поражении французов и вступлении Российских войск в Париж [39]. Первый лейтенант фрегата «Гарденорда», г-нАллен, старый мой сослуживец на фрегате «L'Egyptienne», с которым мы прежде были здесь, в 1804 году, узнавши, что я нахожусь на корабле «Суворове», просил меня к себе обедать на фрегат.

17-го. Я обедал на фрегате «Гарденорд» и с удовольствием провели время, вспоминая о прошедшем времени.

20-го. Корабль совсем был готов к морю и все вещи, долженствующие поступить на корабль для грузу, были привезены с берега, но расчеты г-на Молво еще были не окончены, а потому мы не снялись с якоря.

21-го числа поутру перешли ближе к выходу из залива, дабы воспользоваться береговым ветром.

22-го привезены на корабль хронометры, по проверке оказалось следующее: хрон. № 343 — Арнольда — отстоял от Гринвича 8'55", среднее же его отставание — 2"7"', другие же два, по неравномерному своему отставанию, найдены к употреблению вовсе негодными.

24-го. В 8 часов прибыл на корабль суперкарго Молво, объявил, что расчеты его окончены и в 9 часов, при легком береговом ветре, вступили под паруса. В 10 часов миновали крепость Санта Крюз и поставили все паруса, направя курс к зюд-осту.

* Очевидно, Iris — англ. радуга, герб.

** В подлинике фамилия пропущена.

Стр. 84

Плавание из Рио-Жанерио до берегов Новой Голландии. Пребывание в порте Джаксоне

24-го мая, в пятницу, оставив Р. Жанерио, курс наш был направлен к зюд-зюд-осту [SSO], чтобы скорее достигнуть широты пассатов и пользоваться свежим западным (W) ветром. По причине позднего времени плавание наше кругом мыса Горна было сопряжено с большими затруднениями и потерей времени, потому и решились плыть около Вандемен-ской земли, остановясь для поправок в порте Джаксоне и затем следовать в Ситху.

25-го. Будучи в широте 25°7' (S) и долготе по хронометру 42° (W), склонение компаса найдено по азимуту 4°30'. В 11 час. пополуночи видели бриг, идущий к норду. В продолжение прошедших суток ветр дул от норд-вест (NW) и зюд-вест (SW), тихий при облачной погоде.

28-го. В широте 27°53' и долготе 40°35' по хронометру, при ясной погоде удалось нам снять несколько расстояний луны от солнца, по коим долгота вычислена 40°38' (W), в то же время отклонение магнитной стрелки 4° (О). В продолжение предыдущих суток пользовались мы приятной погодой причем взято было множество лунных расстояний, по коим вы-чиленная долгота весьма сходствовала с хронометром. Ветры большею частою дули зюд-остные (SO), тихие.

Июнь

4-го, будучи в широте 34°35' (S), а долготе 33°43' (W) в первый раз увидели мы морских птиц, предвещающих штормовую погоду. Они суть небольшие, пестроватого цвета. Матросы многих поймали на крючки, которые были употреблены в пищу и многими найдены довольно вкусными. Ветр дул крепкий, так что принуждены были взять все рифы у марселей и спустить брам-реи, большею частью меж норд-вест и зюд-вес-tom(NWhSW).

9-го. Ветр сделался умереннее, так что мы могли нести брамсели. Вообще, ветры большею частью дули самые крепкие при пасмурной погоде от норд-оста (NO).

12/24-го. При рассвете увидели впереди остров Гоф, открывающийся тремя холмами и окружен неприступными ска-

Стр. 85

лами. В 10 часов миновали его на траверсе, в расстоянии 7 или 8 миль, широта коего нами определена 40°20' (S), а долгота по хронометру, который и после оказался быть верным 10° 19' (W) от Гринвича. В пути нашем часто были посещаемы всякого рода морскими птицами и необычной величины альбатросами. Отсюда мы приняли намерение держаться в параллели меж 42 и 43 градусами, в чем после не раскаивались, ибо не удаляясь от этой параллели, мы пользовались больше крепкими ветрами от норд-веста (NW) и зюд-веста (SW) и редко могли нести нерифленые марсели, но сильное волнение и крепкие ветры, доходившие до шторма, принуждали нас спускать брамстеньги и плыть под одним зарифленным марселем и фоком.

30-го июня/12 июля. Сего числа от сильной качки повредили форстеньговый лаагоалинг, для чего принуждены были спустить форбрамсели на низ и положить найтовы через изльгофт.

Июль

б/ 18-го. Ветр от норд-веста [NW] умеренный, но сопровождаемый мрачной погодой.

11/23-го. Ветр переменился к зюд-осту (SO) и перешел в шторм, оставались под одним зарифленным грот-марселем и фоком. Сильное волнение причинило кораблю вредную качку. При начале шторма лопнула с правой стороны кница, укрепляющая гальюн и наконец, совсем его смыло. Крепкий ветр продолжался до 14 июля.

14-го. С сего числа ветр дул умереннее и позволил нам поставить марсели с двумя рифами.

15-го. Переменился ветр к норд-осту (NO) и волнение мало-помалу начало уменьшаться. Исправив повреждения, прибавили парусов; сего числа склонение компаса найдено 22° (W), широта же обсервована в полночь — 39°57', а долгота по хронометру — 83° 1V (О) от Гринвича; пасмурная и дождливая погода не позволила нам пользоваться лунным наблюде-

нием.

21-го. Ветр усилился и сделался самый крепкий рифмар-сельный, сопровождаемый дождем и шквалами от норд-вес-

Стр. 86

та. Птицы показывались редко, кроме альбатросов, которые не оставляли нас ни на один день и всегда были постоянными нашими спутниками. Видели также изредка китов.

28-го. Ветр сделался умереннее; и при ясной породе сняли несколько расстояний луны от солнца, среднее из всех наблюдений показало долготу 132°0б' (О), по хронометру же долгота была 131 °44', авшироте44°33' (S), но хорошей погодой недолго пользовались, около полуночи ветр сделался свежее с нахождением сильных шквалов и града от веста (W), взяли все рифы у марселей и закрепили грот.

29-го. Крепкий ветр продолжал дуть, но погода прочистилась и позволила нам снять несколько расстояний луны от солнца, по коим долгота вычислена 133 58'15" (О), склонение магнитной стрелки 3° (О).

30-го. В широте 44°3' (S), а долготе 139°27' (О) во время ночи видны были на воде блистающие огни, наподобие фонарей, которые блеском своим освещали все судно и представляли великолепный вид на поверхности океана. Такие явления случаются только близ земли Вандимена. По утру ясная погода позволила еще нам снять до 20-ти лунных расстояний.

Август

1-го. Пополуночи слышен был гром и при освещении молнии ветр продолжал дуть самый крепкий и сильное волнение. На рассвете ветр стал дуть умереннее и волнение уменьшилось, подняли брам-реи поставили брамсели. Находясь близ берега, приказано было хорошенько смотреть и, к общему нашему удовольствию, увидели в мрачности берег, к норд-норд-весту (NNW). В 10 часов несколько прочистилось, и мы узнали землю Вандимена, по находящемуся близ оной камню Мюстон; кто видел подобный фигурою сему камню близ Плимута под тем же названием, тот не может ошибиться. Переменили курс к норд-норд-осту (NNO). В полночь пеленговали Мюстон на [149° О], в расстоянии 13 миль. Здесь мы поверили свое счисление и взяли новое отшествие; счисленная нами долгота разнствовала только 9-ю милями, а хронометр показал 32 мили вестнее настоящего, таковую малую погрешность

Стр. 87

в 2,5 месяца почти нельзя признать за погрешность. Каждый из нас радовался, что окончился затруднительный и сопряженный с большими беспокойствами вояж, как наш в зимнюю пору, имея ни одного человека на корабле больным. Восхищались скоро прибыть в порт, где природа богата всеми потребностями для удовольствия человека и манит в свои объятия. В 4 часа берег Вандимена от нас скрылся, ветр дул крепкий от вест-норд-веста (WNW) и мы скоро удалились от берегов, по утру ветр несколько умереннее. Продолжительные норд-вестные (NW) ветры замедлили наше плавание к НОРДУ (N). Но хотя ветр несколько свежел, но погода каждый день становилась приятнее.

8-го августа. В прошедшее время по оставлении земли Вандимена течение моря замечено сильное от норда по направлению берега Южного Валлиса.

9-го августа. Во все сутки продолжалась пасмурная с дождем погода при сильном ветре норд-весте (NW) и неправильной качке. Видели множество грампусов* и начали показываться птицы в большем количестве.

10-го. Ветр начал стихать и наконец сделалось маловет-рие, погода прочистилась. В 6 часов вечера тихий ветр задул от норда (N) с нахождением небольших шквалов, позволил нам нести большие паруса и на другой день при рассвете увидели к весту (W) желанные берега Нового Южного Валлиса. Ветр продолжал дуть тихий от берега, и мы плыли под всеми парусами вдоль берега к норду (N).

11-го. При рассвете тихий ветерок и приятная погода, берег в виду, в расстоянии 15 или 18 миль. В полдень обсерво-вали широту 34°46', долгота по хронометру — 151 °35' (О). Поворотили оверштаг и стали держать к берегу. По мере приближения к берегу находил сильный шквал и ветр часто переменялся, весьма трудно было рассмотреть узкий вход в порт Джаксон по причине большого сходства берега, не показывающего никакого отличия. В 7 часов увидели маячный огонь к зюд-зюд-весту (SSW) в расстоянии 10 или 12 миль. В то же время убрали лишние паруса и спустились под марселями

* Англ. grampus — дельфин-касатка, китообразное животное.

Стр. 88

к месту, показывающему огонь. В 10 часов легли в дрейф до рассвета. В продолжение ночи ветры были большею частью переменные и с нахождением шквалов.

12-го. При рассвете ясная погода и свежий ветр от берега, поставили брамсели, грот, фок и стали лавировать. В 7 часов увидели флаг-штаг и скоро открылся вход в залив. Свежий ветр без всякого волнения позволил нам в 9 часов подойти к проходу на расстояние двух миль, на южном мысу, который оканчивается у входа крутым утесом. Увидели небольшую батарею, на которой поднят был флаг, и у нас тоже подняли флаг при пушечном выстреле. В 10 часов увидели судно, идущее из залива, с которого явился лоцман для проводу корабля в порт. От него мы узнали, что то судно отправилось в порт Дервин в Вандименскую землю. Течение, которое тогда сделалось на прибыль, много способствовало нашему плаванию в порт, хотя ветр во все время дул противный. Но в 11 часов мы уже миновали Мидль-банку, находившуюся в самой середине самого залива. Здесь встречены были смотрителем порта, который, прибыв на корабль, снабдил нас инструкцией, как поступать во время нашего здесь пребывания и предложил свои услуги для всякого спомоществования.

Г-н Пайпар (так назывался смотритель) исправляет должность капитана над портом. Пробыв у нас недолго, он возвратился на берег для объявления о нашем прибытии губернатору, которому мы привезли первую [весть] об успехах российского оружия и вступлении нашего императора в Париж. Он изъявил живое участие в славных деяниях россиян и, будучи британцем, радовался истреблению своих неприятелей и разрушению планов, предпринимаемых тираном Европы*. В 2 часа остановились мы на якоре в расстоянии 2 миль от города, салютовали крепости 11 выстрелами, на что вскоре получили ответ 13 выстрелами; при положении якоря пеленговали гостиннице на горе на 16° SW, мыс Бенневолент на 34° SW зюд-вест, глубина якорного места 8 саж. грунт ил. В 4 часа возвратился г-н Пайпар с берега, объявя от имени губернатора, что мы можем стать ближе к городу, что хотя и воспрещено

* Наполеон I.

Стр. 89

для чужеземных кораблей, но в уважение русскому флагу позволено нам пользоваться теми же привилегиями, как и сами англичане. Притом же губернатор через г-на Пайпара просил извинения, что не скоро было ответствование на наш салют, ибо он находился за городом. Мы благодарили за его особенное уважение к нашему флагу и в 5 часов г-н Лазарев отправился на берег. Господин Пайпар отрекомендовал нас г-ну Бруксу, который принял обязанность воспомоществовать нам в исправлении нашего корабля.

13-го. На другой день в 91/? часов, при перемене течения, снялись с якоря и стали лавировать к городу. В 12 часов остановились на якоре на глубине 6 сажен, грунт ил, отдали плен-тового канату до 40 саж., завезли кабельтов на берег, где закрепили зарым, таким образом, легли в фертовинд; тогда пеленговали губернаторский дом зюд 6° вест, флагшток на крепости норд 35° ост, спустили брамстеньги и стеньги.

В 4 часа салютовано из крепости 21 выстрелом за получение радостного известия о победе над врагами и о восстановлении мира в Европе.

14-го. Сего числа мыли такелаж и отправили салис на берег для сделания по оным новых; прислано с берега 4 конопатчика, которые начали с правой стороны. Для поверки хронометра выбрали мы место Беневолент Пойнт, где и начали делать свои наблюдения.

15-го. Сего числа офицеры 46-го полка, который здесь имеет свое пребывание, сделали учтивое свое приглашение и просили всех офицеров корабля к себе обедать. В 6 часов было время обеда, и мы сели за стол. Все было приготовлено со вкусом и отличные виноградные вина развеселили компанию, посуда почти вся была фарфоровая или серебряная. За столом сидело более 40 персон, большею частью офицеры сего полка, в другой комнате играла музыка и в 8 часов кончился обед, после чего стали пить здоровье короля Англии*, потом императора Александра, причем полковник Moulle [Моль] говорил приличную сему вел[икому] монарху речь. Потом пито здоровье союзных армий и, наконец, всякому

* Георг III.

Стр. 90

предоставлено было дать свой тост по произволу, наблюдая кругом порядок. Таким образом, компания наша кончилась в 12 часов ночи и все разошлись по своим домам, и мы приехали на корабль.

16-го. Сего числа мы приглашены были обедать к губернатору. Ласковое обхождение сего почтенного человека поселило в нас особенное к нему уважение. Он старался доставить нам все удовольствия и даже сделал приказание, чтоб жители города принимали нас, как соотечественников и старались бы оказывать гостеприимство, как верным союзникам Англии.

В пребывание здесь я имел удовольствие познакомиться с г-ном Джонсоном — агентом Остындской компании, который по коммерческим своим делам находился здесь. Сей благовоспитанный молодой человек часто был моим товарищем в прогулках за город и от которого я узнал о положении сего заселения.

Город Сидни*, так называется здешнее селение, стоит при прекраснейшем заливе того же имени идущим с моря, представляет величественный вид и прекраснейшую картину для живописца. Средина оного построена в долине, а оконечности распространяются по обе стороны — отлого возвышенным местам сей долины. На зюдной стороне на высоком месте построены прекраснейшие гошпитали, которые могут быть сравнены с первыми в Европе. Позади окрестности видны ветряные мельницы, которые первыми показываются приближающемуся с моря и по мере приближения скрываются до половины за строением города. Дома, большею частью каменные, или построенные из кирпича. Здешний камень, по своей мягкости, особенно отличается удобностью для постройки. Многие дома есть трехэтажные и могут быть сравнены с лучшими в Англии. Прекрасный климат много способствует благоуспешности поселян. Каждый житель города при своем доме имеет со вкусом обработанный сад и пользуется плодами всякого рода в изобилии при малейшем приложении трудов. Трудолюбие англичан в здешнем краю восстанав-

* Очевидно, Сидней. — Примеч. издательства.

Стр. 91

ливает новую Англию, везде видны зеленеющие поля, расцветающие сады и величайшие стада овец и рогатого скота [40]. Все обработано с рачением и приносит удовольствие не токмо хозяину, но даже и чужестранцу, посещающему нечаянно столь отдаленный берег.

18-го. По утру г-н Джонсон с учтивостью предложил нам лошадей ехать за город, куда он и сам обещался быть нашим товарищем. В 3 часа после обеда лошади были готовы. Я и г-н Швейковский, будучи сопровождаемы г-ном Джонсоном, отправились верхами. Мы приняли намерение побывать в местечке Парамате, находящемся в 16 милях от города Сидни, а потому приняли сию дорогу. Везде являлись прекраснейшие дачи граждан Новой Голландии*, повсюду трудолюбивые поселяне обрабатывали свои поля и очищали лес для воздело-вания новых, луга наполнены пасущимся скотом всякого рода. Дорога к Парамате проложена прямо, без извилин, хорошо очищенная, шириною в 10 или 12 сажен, по обе стороны растет крупный, но редкий лес, годный ко всякому строению. В 4!/г часа прибыли мы в Парамату, [которая] по приятному своему местоположению может назваться земным раем. Она стоит при речке того же наименования, которая впадает в Сидни-ков. Дома, большею частью, небольшие, но выстроены по плану и со вкусом. Ровные места, всегда зеленеющие, окружают сие прекрасное место. Здесь есть дворец для губернатора, дом для воспитания сирот и женский смирительный дом — строение, особенно отличающееся своей величиной.

Мы остановились в трактире, довольно утомившись от непривычной верховой езды. Сего числа поэтому мы решили не оставлять своей спокойной квартиры и расположились было, хорошо поужинав, оставить свое любопытство до утра. Но вскоре пришел человек от г-на Марсдена, пастора сего местечка и главного священника всех селений в окрестностях порта Джаксона. Мы посетили почтенного отца. Г-н Джонсон ему хорошо знакомый, рекомендовал нас и мы были приняты с особенною учтивостью. Г-н Марсден, человек около 45 лет, имеет жену и 8 дочерей. Он — начальник

* Австралии (см. географический указатель).

Стр. 92

миссии, которая послана на острова Товарищества для про-поведания христианской религии. Он сказывал нам, что на сих островах многие жители обращены в христианскую веру и что служение производится на природном языке островитян. Сам он намеревается для сего же предмета отправиться в Новую Зеландию, для чего приглашены два короля Новой Зеландии и 12 человек из родственников королям. Оные но-возеланцы все были в доме г-на Марсдена и которые, по-видимому, имели большое доверие к сему почтенному человеку. Один из королей говорил немного по-английски, а г-н Марсден, зная часть их языка, легко мог изъясняться с сими дикими. Вскоре новозеландские короли начали плясать, показывая, когда они вступают в сражение и как торжествуют после победы. В пляске их мы не заметили нимало кривляний и каких-либо других противных телодвижений, как вообще у диких, но только поворачивают в одну или в другую сторону все рядом, били такту одной ногой и ударяли в ладоши, причем пели плясовую песню, которая имела довольно приятный голос. Все новозеландцы, которых удалось нам видеть, крепкого сложения, лицом смуглы, а некоторые совсем черны, короли и вся фамилия насекают лицо и часть тела разными фигурами или тату. Сказывают, что они храбры и во время сражения поедают своих неприятелей. Многие из них показывали нам свои раны, полученные в сражениях и тем много тщеславились. Г-н Марсден объявил королю, что мы русские и что в большом союзе с Англией. Он спрашивал, чем Россия богата, и когда объявили, что у нас много железа, он просил, чтоб ему привезти, а он вместо даст свиней и дерева. После сказал, что он английского короля и российского императора особенно любит против прочих и что король Корокора (так именовался сей король), император Александр и король Георг лучше всех государей. Напомянул, чтоб мы шли в Новую Зеландию и он снабдит нас всеми потребностями. Мы благодарили Его Величество и сожалели, что не можем посетить его острова. На вопрос наш, ел ли он людей, он, ни мало не огорчась, отвечал, что никогда не ел человечьего мяса.

Стр. 93

В полночь мы расстались с г-ном Марсденом, изъявя ему нашу благодарность и возвратились в трактир, где приготовлены были мягкие постели и мы, пожелав друг другу доброй ночи, легли спать.

На другой день поутру прогуливались мы по сему прекрасному месту. Г-н Марсден делал размерение новой деревни, которая должна строиться по другую сторону речки, отдав свои приказания и удостоил нас своей компании в прогулке. В 2 часа расстались мы с сим почтенным пастором, пообедали в трактире и возвратились обратно в г. Сидни, куда приехали не ранее 6 часов, благодаря любезного нашего товарища за принятие нашей компании в столь приятной прогулке и возвратились на корабль.

20-го. Сего числа были приглашены обедать к губернатору, где провели вечер довольно весело.

21-го. Сегодня, прогуливаясь с г-ном Джонсоном, объявил он мне, что за новыми гошпиталями, на месте, называемом Гайд-Парк, будет сражение диких ново-голландцев. Желая посмотреть, пошли мы к сему месту. Площадь занята была вся дикими и зрителями. Две партии дикарей составляли круг около 1 версты в окружности. Каждый вооружен деревянными копьями длиною от 7 до 9 футов. В 10 часов началось сражение — дикие бросали друг в друга копьями с чрезвычайною меткостью, многие были тяжело ранены; я видел, коль скоро один получит рану, то родственник его ему оную засасывает и потом на плечах уносит в лес. Они жилищ никаких не имеют, а ведут кочующую жизнь в окрестностях города, ходят вовсе нагие и никак не соглашаются носить одежду. Упражнение их только состоит: приготовить пищу на день, которая состоит из кореньев и рыбы, но мужчины оным не занимаются, а женщины только отправляют оную работу. Ново-голлан-дцы вообще росту среднего, имеют поджатое брюхо, собою тонки; волоса черные, но не курчавые, как арапов в Африке; тело черное намазывают разными красками, лицо также марают красною краскою. Леность первое их удовольствие. Женский пол также не прикрывает своей наготы ничем. Они не имеют, как кажется, никакой религии. Англичане, видя невозможность образовать сих дикарей, оставляют их по сво-

Стр. 94

ей воле и никогда не вмешиваются в их раздоры. Наказания их строгие и зверские: если находят кого виновным, то он должен противустать один против 12 человек, бросающих в него копья, которые только может отводить небольшим щитом, сделанным из деревянной коры, но виновный всегда соделывается жертвою смерти. Ново-голландцы, вообще живущие в крепостях порта Джаксона, говорят довольно чисто по-английски. Я видел некоторых из них в прислуге у англичан, но таковых весьма мало, а те, которые служат, должны непременно быть при сражениях своих собратов и выполнять в точности всякое дикое обыкновение. Хозяин такового слуги нимало не препятствует идти ему на побоище. Многие уверяли также, что они имеют шалаши, сделанные из древесной коры, но я ни одного не видал; хотя случалось часто видеть семейства сих дикарей, но никогда в своих жилищах, а обыкновенно раскладывают огонь где-либо под ветром камня или толстого дерева и тут проводят ночь, а день бродят, куда им вздумается.

22-го. Сего числа окончили все корабельные поделки, корабль выконопатили, переправили такелаж, выкрасили снаружи и налились водой. Пополудни пришло с моря трехмачтовое судно «Жеферсон», капитан Варне, которое было у Новой Зеландии для ловли китов. Г-н Варне сказывал, что в 15-месячное его плавание он убил 17 китов, называемых спармацети [41]. Он пришел освежиться и вскоре опять отправляется на ловлю китов.

В бытность нашу в порте Джаксоне находилось здесь три трехмачтовых купеческих судов «Брокенсбери»,...* и «Серен-гопотам». Первые два пришли сюда с преступниками [42], а третье было взято в плен американским фрегатом «Эссексом» и отнято обратно находившимися на оном 7-ю человеками пленных английских матросов. Возмущение случилось у островов Маркезских и оные 7 человек матросов по взятии своего судна прибыли в порт Джаксон. Были в море 7 недель. На последнем мы отправили письма в Россию, он был во всей готовности к морю и капитан оного г-н Банкер уверял, что отправится вскоре после нас.

* Название в тексте пропущено.

Стр. 95

24-го. Сего числа привезли с берега соленое мясо, которое было вывезено на берег при нашем сюда приходе для на-лития свежим рассолом.

26-го корабль был готов к морю, но расчеты г-на суперкарго и здесь задержали нас и мы не могли ранее оставить порт Джаксон, как 2-го сентября.

Прежде, нежели оставить порт Джаксон, я опишу некоторые замечания касательно входа в оный порт и нечто относящееся до коммерции и выгод оной.

Мореходец, плывущий в Н. Голландию, должен, оставя меридиан, у мыса Доброй Надежды направить свой курс к югу, так что, когда придет в параллель 43 или 44 градусов зюдной широты, он получит свежий ветр, дующий большею частью меж зюд-вест и норд-вест (SW и NW) четвертями и тогда плавание по параллели вышесказанной широты может быть окончено весьма успешно. Увидев землю Вандимена, не должно проходить проливом Вассо, что меж Н. Голландией и 3. Вандимена, ибо плавание сим проливом по причине сильных течений и частых отмелей довольно медлительно, но обойдя 3. Вандимена, я бы посоветовал удалиться от берегов на дальнее расстояние, ибо ветры у берегов Н. Голландии дуют большею частью от берега; вход в порт Джаксон по сходству сего берега близ него весьма трудно различить, но должно входить в параллель оного порта и приближаться к берегу, тогда безошибочно можно [пролагать] вход, по обе стороны его берега довольно увесисты и приглубы, так что можно без опасности приближаться на расстояние 3-4 миль. У самого входа берег состоит из беловатого камня, на Южном мысу находится караульный дом и флагшток; судно, идущее в порт Джаксон, должно придерживаться ближе к Северному мысу или середине прохода, миновав же оба мыса, норд-ост (NO) берег от Ботани-бея до Брокен-бея утесист и весьма ровен; вдали, внутри земли видны возвышающиеся горы синеватого цвета. Пройдя зюдовый (S) и нордовый (N) мысы оконченное™ прохода, тогда к югу открывается довольно обширный рукав, то безопасно можно держаться ближе к норд ному (N) или зюдному (S) берегу, но не держаться серединою прохода, где лежит опасная банка. Во время полной воды оной не вид-

Стр. 96

но, а при малой оказывается довольно ясно и иногда бывает суха, когда же, миновав оную банку, то проход остается безопасен и во всяком месте можно стать на якорь; глубина от 5,6 до 8 сажен уменьшается и увеличивается постепенно до самого города. Направление течения, убыль и прибыль воды бывает по зюд-ост-ост (SOO) и норд-вест-вест (NWW) полная вода при полнолунии и новолунии в 8 часов и 15 минут; и самое большое возвышение воды бывает 6 футов, а меньшее между квадратурами 4 фута. Когда какое-либо судно приходит в порт Джаксон, то оное встречается портовым начальником, который вручит печатный лист, в котором написаны правила, как поступать во время пребывания в порте, дабы не могла сделаться какая-либо ошибка против установления правительства.

Торговля водочной продажи вовсе запрещена партикулярным людям, но должно особенно продавать находящимся здесь подрядчикам, которые пользуются сею привилегиею и за что обязались выстроить гошпитали в пользу правительства. Сей откуп был взят ими на 10 лет, которого срок должен кончиться в декабре месяце сего года, а после сего уже будет позволена вольная продажа всякой европейской мануфактуры. Особенно дороги русские полотна и другие произведения весьма дороги. Кажется, Новая Голландия со временем сделается одною из богатейших селений англичан.

Сентябрь

1-го. Окончив все дела на берегу и наблюдения, чинимые нами для поверки хронометра, приготовились для отходу. Хронометр №343 отстоял от среднего Гринвичского времени на 8'55" ежедневное ускорение оного найдено по наблюдению равным высоте от полдня 2"7'", склонение компаса по разным азимутам найдено 10° остное.

2-го. Поутру, в 6 часов, при тихом норд-вест (NW) ветре, снялись с якоря и вступили под паруса. В 8 часов поравнялись против крепости, салютовали 11 выстрелами, с коей ответствовали 13-ю. В 10 х/г часов миновали северный мыс прохода, и лоцман, пожелав нам доброго вояжа, оставил корабль; по удалению от берега ветр беспрестанно переменялся и в

Стр. 97

полдень пеленговали северный мыс зюд 82° вест (W), в расстоянии 7 миль до коего взяли свое шествие.

3-го. Убрали канаты на палубу и положили кантовы на якоря, ветр продолжал дуть свежий, но погода ясная, в полдень 33°40' зюд, а в долготе 153°2Г ост (О), склонение компаса найдено 10°51' ост (О), спустили бом брамсели и бомбрам-стеньги.

5-го. Поутру в 6V2 часов увидели камень Баллс-Пирамид по зюд-остную сторону острова ЛордТоу, в полдень Б. Пирамид норд 7° вест, 26 миль. По оставлении берегов Н. Голландии течение было замечено к зюд-осту, по 12 и 13 миль в сутки.

9-го. Умеренный ветр и ясная погода. Снято несколько расстояний луны от солнца, по коим долгота найдена 170°13'30", по хронометру долгота 169°50', а числимая 17Г24' ост (О), склонение компаса по азимуфу и по заходящему амплитуду найдено 1Г30'ост(О).

14-го. Свежий ветр и шел сильный дождь. В 4х/г часа увидели остров Макало и остров Картис, в полдень пеленговали первый норд-вест-вест, а второй на зюд-зюд-вест. Ветр сделался свежий и мы скоро удалились из виду сих двух островов.

15-го. Сего числа пополудни в 2 часа корабль сделал сильное содрогание, подобно как-бы коснулся к мели, но мелко-водия никакого не примечено, но должно думать, что повстречались с китом, пересекающим наш курс.

19-го. По причине крепкого ветра и сильного волнения от ост (О) отдали брамстеньги, взяли все рифы у марселей и закрепили грот, но крепкий ветр недолго продолжал дуть — на другой день стал умереннее, и мы поставили брамсели, но погода продолжалась пасмурная и временами шел сильный дождь.

24-го. Малооблачно и приятная погода, ветр умеренный от ост-норд-оста, снято несколько расстояний от луны до солнца, по которым средняя долгота найдена 193°14'30"ост (О), по хронометру в то же время 193°27' ост (О), счислимая же 194°15'обсервована широта 20°26' зюд (S), склонение магнитной стрелки найдено по многим азимутам 9° ост (О).

25-го. Взято несколько расстояний от луны до солнца г-ном Лазаревым и мною, по коим средняя долгота найдена 193°58'55" ост (О), западнее хронометра 13-ю милями.

Стр. 98

26-го. По 19 наблюдениям от луны до солнца долгота 194°45' вестнее хронометра 15-ю милями.

27-го. Из 18 расстояний от луны до солнца долгота места найдена 196°23'25", склонение магнитной стрелки 9° ост (О).

28-го. При тихом пасате ост-зюд-ост и приятной погоде продолжали наше плавание к норд-норд-осту. К вечеру начали показываться птицы во множестве, разных родов, на которых мы обращали свое внимание и полагали, что должен в недальнем расстоянии показаться какой-либо неизвестный остров, для чего приказали смотреть прилежнее в наступающую ночь. В 9 часов вечера крик птиц увеличился и вскоре оказалось, что мы в своем мнении не обманулись: в 11 часов увидели берег к ост-зюд-ост, в то же время легли в дрейф. Бросили лот на 120 саженях, не достав глубины, убавили все лишние паруса и решились ожидать рассвета. В 6 часов начало рассветать и виденный нами берег оказался группа из пяти неизвестных островов состоящая, из коих зюдный (южный) казался быть более возвышенным и представляющий вид плодоносного острова, снялись с дрейфа и поставили все паруса. В 8 часов приблизились на расстояние 21/2 миль, спустили шлюпки и на первой отправились г-н Лазарев и я, а на второй — штурман...* с г-ном Шефером. По приближении к берегу бросали лот, но дна не могли доставать, даже у самого берега было более 25 сажен, грунт — корал. Мы пристали к коральной банке, соединяющей зюдный остров с северным, по вестную сторону без всякого затруднения. Море совершенно было тихо, никакого волнения не было, что много способствовало нашей вылазке на берег, но при малейшем волнении не могли бы исполнить своего желания, не подвергаясь большой опасности по причине приглубого и корального берега. Вышед на берег, окружены были множеством птиц разного рода из числа обитающих тропические страны океана. Деревья и зеленеющиеся растения были ничто иное, как кустарники, сплетавшиеся между собою. На середине острова растут несколько деревьев, довольно высоких и толстых, в числе коих были кокосовые, но таковых весьма мало. Мы ско-

* Фамилия написана неразборчиво.

Стр. 99

ро уверились, что острова сии необитаемые и как оных не находилось на картах, то первое открытие оных предоставлено было нам, почему и назвали оные островами Суворова, по имени нашего корабля и в память славному графу Суворову, определивши острова сии астрономическими наблюдениями, в широте 13°12'30" S и долготе 196°31'30" О*, склонение магнитной стрелки 9°15' О, возвышение воды бывает до 4-х и 5-ти футов.

29-го. Острова Суворова могут быть почтены одни из опаснейших для мореплавателя в целом океане по причине своей низменности и приглубокого корального берега. Они состоят из пяти небольших островков, соединяющихся между собою коральными банками почти наравне с водою, из коих зюдная и остная показываются выше прочих по растению на оных кокосовых деревьев. Они вообще занимают окружность около 24 миль и также покаты и нигде нет якорного места. Определив южный остров наблюдениями, как выше упомянуто, я и лейтенант Лазарев ездили на нордный от него остров, на который с трудностью могли попасть по причине прибывшей воды на банку, окружающую сей остров, но, перешед в брод расстояние около ]/2 мили, достигли своего намерения. Сей также подобен первому. Кроме коралу, земляных раков и птиц, скрывающихся в кустарниках, ничего не видели. Птицы на сих островах нимало не опасались нас и многих можно было брать руками. Таким образом, набрав почти полный ялик сих животных, не заметя не малейшего виду, что прежде кто-либо из мореплавателей посещал сей остров, возвратились на корабль. В 5 часов и другая шлюпка возвратилась. Они рассказывали, что были в еще большей опасности, нежели мы при переходе на шлюпке через коральную банку, были они атакованы морскими прожорами, от которых едва могли отделаться, обороняясь своим оружием, но никто не был ранен, кроме, что у некоторых было искусано платье.

В 5 часов 30 минут подняли гребные суда и снялись с дрейфу. Во время следующей ночи имели малые паруса для безопасности, дабы не повстречаться с другими, подобными сим, остро-

* 163°29' восточной долготы по современному счислению.

Стр. 100

вами. На другой день множество птиц летали вокруг корабля, но берега не было видно. По мере удаления островов Суворова, птицы начали нас оставлять.

Октябрь

2-го. Тихий ветр и приятная погода, изредка видна была молния, ветр продолжал дуть между норд-ост (NO) и ост (О) самый легкий.

6-го. Сего числа снято мною и г-ном Лазаревым несколько расстояний луны от солнца, по коим долгота найдена средняя из 26 расстояний: 195°56'15" ост (О), хронометр показывал 195°32'00", счислимая же 197°34' ост (О), широта в полдень обсервована 2°24' зюд (S). Склонение компаса по 5-ти разным азимутам найдено 7°50' (О).

Следующие наблюдения были делаемы мною и г-ном Лазаревым в текущие сутки:

9-го. По 12 расстояниям луны от солнца — долгота 194°04' ост (О), западнее хронометра 2-мя милями.

10-го. По 27 расстояниям луны от солнца — средняя долгота 192°47'15" восточнее хронометра 20-ю милями.

11-го. По 36 расстояниям луны от солнца — средняя долгота 193°10'18" восточнее хронометра 33 мили. Из всех сих наблюдений взята средняя долгота и переведена по хронометру к времени, когда увидели острова; найдено согласно с определением сих островов. Потому острова Суворова, можно сказать, что определены с довольной точностью.

10-го. Пересекли мы экватор в долготе 193 градусов восточной от Гринвича; в продолжение прошедших суток течение моря было замечено сильное от ост-норд-ост (ONO) и оста (О), ветр продолжал дуть от норд-остной четверти, довольно свежий и много способствовал нашему плаванию к норд-весту. Норд-остный пассат продолжал дуть довольно постоянно с малою переменою к осту (О) и почти все время свежий.

28-го. В широте 33°53' норд (N) и долготе по хронометру 189°33' ост (О) ветр начал отходить к осту (О) и начал быть переменный. Здесь мы оставили пассат, склонение компаса

Стр. 101

найдено по азимуту солнца 16° остное (О), по оставлении экватора течение было большею частью к норд-весту, так что сего числа счисленная долгота была 192°27' ост (О), что почти 3° остнее долготы по хронометру.

По мере приближения нашего к берегам Америки, ветр большею частью дул зюд-вест (SW) и норд (N) довольно крепкий, сопровождаемый шквалами и пасмурною с дождем, а временем и снегом, погодою.

Ноябрь

10-го. Продолжал дуть сильный ветр от веста и большое волнение; обсервованная широта 54°47' оста (О), а долготы по хронометру 321 °2Г ост (О), склонение магнитной стрелки найдено 25° ост (О). Сего числа видели много морской капусты — пронесло мимо корабля, и множество птиц, большею частью альбатросов.

11-го. Ветр крепкий и пасмурная с дождем и градом погода, с нахождением сильных шквалов. Продолжали свое плавание к норд-осту (NO) под зарифленными марселями. Сего числа привязали канаты к якорям и приказано смотреть берегу. Во время ночи ветр сделался тише и волнение уменьшилось. Мы продолжали плыть под малыми парусами. При рассвете увидели берег, к норд-осту, высокие горы которого были покрыты снегом. По приближении к берегу небо прочистилось. В 10 часов поутру, к общему нашему удовольствию, увидели к норд 25° вест высокую гору Ечкомб, которая особенно отличается от прочих величественною своею кругло-плосковатою вершиною, покрытою снегом и более выдавшеюся к морю, от коей к зюд-весту простирается мыс, покрытый ровным лесом и постепенно унижается от подошвы сей горы к морю на 2*/г мили. Около полудня сделалось маловетрие меж норд и вест и небольшая зыбь от веста.

12-го. Тихие и переменные ветры продолжались весь день и густая мрачность вскоре скрыла берега от нас. Имев хорошие пеленги, определили наше место с довольною точностью, и по причине столь густой мрачности, стали держать от берегу, лавируя к вест-норд-весту (WNW). На другой день сквозь мрачность видны были снегом покрытые горы, но

Стр. 102

гора Ечкомб была в совершенном тумане. Приближаться к берегу, не знав хорошо оного, совершенно было опасно, и мы должны были дождаться ясной погоды. Наконец, около полудня несколько прочистилось и берега оказались довольно ясно, по обсервованной широте находились мы в 57°33'41" против высокого мыса Эдуарда, от коего по пеленгам находились на зюд 20° ост — в 6 милях, в протяжении суток увлекло корабль течением к норд-норд-весту (NNW) на 36 миль.

14-го. В 1 час пополудни поворотили через фордевинд и стали держать к зюд-зюд-осту, вдоль берега, ветр свежий от вест-зюд-веста и зюд-веста, который скоро переменился к зюд-осту и потом к норд-осту. Дул самый крепкий с порывами ветр, с переменою нордового, и погода стали быть гораздо холоднее, но дожди прекратились и матросы наши, которые до сих пор должны были употреблять мокрое платье, по причине беспрерывных дождей, сегодняшний день совершенно все высушили и, будучи хорошо одеты, не чувствовали тягости при управлении корабля в столь суровом климате. Вся команда была здорова, что весьма редко встречается здесь не токмо в зимнее время, но даже и летом. Каждый день была выдаваема матросу по три раза водка, что, кажется, много способствовало их здоровью.

При рассвете увидели гору Ечкомб, к ост-норд-осту (ONO). Ветр сделался тише, и волнение уменьшилось. Стали держать курс к заливу Норфолька, но по мере приближения к берегу, ветр переменился к осту, почему и не могли обогнуть мыса Ечкомба.

15-го. В 1 часу пополудни поворотили на левый галс прочь от берега. Ветр начал свежать, так что принудило нас взять все рифы у марселей и закрепить грот. На другой день при рассвете тихий ветр и ясная погода. Гора Ечкомб норд 50°, ост — 20 миль. Около полудня ветр совершенно стих и сделалось маловетрие меж норд и вест. Мы продолжали плыть к проходу.

16-го. В 4 часа полудни при тихом ветре продолжали наше плавание к проходу Норфолька и пеленговали мыс Ечкомб [норд 52° ост], остров св. Лазаря [норд 58° ост], видимые

Стр. 103

оконечности берега; норд-вест и зюд-ост, тогда мы находились уже при устье залива. Пополуночи ветр свежий [отзюд-зюд-веста] и облачно, светлость луны в 4 часа пеленговали остров св. Лазаря на норд [10° ост] в 2 милях. В 5 часов миновали остров св. Лазаря на траверзе. В то же время ветр переменился к ост-зюд-осту и сделался туман, почему и легли в дрейф на левый галс для обождания рассвета, но вскоре пошел сильный снег и берега совсем скрылись, ветр продолжал дуть тихий от норд-оста, переменяясь к осту; в 8 час. Палили из 4-х пушек для призыва лоцмана.

В полдень сделался штиль, глубина по лоту 50 саж., грунт ил. Снег перестал идти, но пасмурная погода продолжалась, так что с трудом можно было видеть берега. Пеленговали остров св. Лазаря норд 72° вест, гору Эчкомб зюд 25° вест и середина острова Биорке зюд 56° ост (О) по компасу.

17-го. Ветр дул самый тихий и густая мрачность с мокротою. Лавировали под малыми парусами, к норду. В 9 часов пополудни ветр задул свежий от норд-норд-оста и стало быть ясно. Прибавили парусов и стали лавировать в залив. Мрачность по берегам совершенно очистилась и мы легко могли определить свое место с точностью. В продолжение ночи мы только могли удержать свое место, но в 7 часов при рассвете вода пошла на прибыль и повороты наши стали делаться гораздо выгоднее, так что в 9 часов приблизились к островам Средним или Вицкарам. В то же время выпалено из пушки для призыва лоцмана, но никто не выезжал и место казалось совершенно необитаемым, что многих из нас заставляло думать, что и селения нет. В 10 часов, миновав острова Вицка-ра, на норд-ост, в расстоянии двух кабельтовых увидели норд 28° ост (О) маяк, построенный на небольшом островке, именуемом Маячным, и вскоре, к удовольствию нашему, показались две коренные байдарки — одна трехлючная, а другая двух-лючная. В половине 12 часа пристали к кораблю. На одной из них был промышленник Р.-А. компании Лещинский. От него узнали мы, что селение находится далее к норд-осту и что опасностей никаких нет, которые были бы покрыты водою, а потому и стали лавировать к селению. Вскоре из селения присланы 2 коренные лодки, или по здешнему байдары [43], на

Стр. 104

которых приехал лоцманом Р.-А. компании промышленник Соколов. От сих промышленников узнали мы, что главный правитель здешнего селения г-н коллежский советник и кавалер [Александр Андреевич] Баранов и с сожалением услышали мы о разбитии «Невы» [44], корабля Р.-А. компании, на которой потонул надворный советник и кавалер [Терентий Степанович] Барноволоков, шедший для смены г-на Баранова; вместе с ним погибли штурман г-н Калинин [45] и 30 промышленников. Таковое известие тронуло каждого из нас до сердца, «но участь мореходца всегда такова». Около 3 часов сделался штиль и мы, убрав паруса, пошли на буксире, но вскоре опять подул ветр от берега и с помощью бомбрамселей достигли мы якорного места Ново-Архангельского порта. В 4 часа, по отсалютовании флагу Р.-А. компании 11 выстрелами, положили якорь на глубине 6V2 сажен, грунт — ил. Крепость находилась на норд 52° ост от нас в расстоянии 1/4 мили от берега. Лейтенант Лазарев поехал на берег к г-ну Баранову с известием о прибытии корабля в порт.

В гавани находились следующие суда Р.-А. компании: трехмачтовое «Открытие», бриг «Мария», шкуна «Чириков», да два вытащенные на берег «Кодьяк» и «Аметист». Ветр продолжал быть тихий и приятная лунная ночь. В12 часов ночи приехал г-н Лазарев с берега вместе с лейтенантом Подушкиным, который служит в компании командиром корабля «Открытие».

18-го. Поутру при рассвете нашли наше якорное место лучшим в гавани, а потому и не нужно было переменять место, к осту положили якорь даглист и таким образом ошвартовались с кормы и с носа вдоль по проливу, имея каждого каната по 35 сажен, спустили брам-реи и брам-стеньги.

19-го. Свезли на берег все пустые бочки и рангоут запасной. Сего числа сделался болен матрос Петр Рысиков которого свезли на берег.

24-го. Сего числа г-н Баранов для дня своего Ангела пригласил всех офицеров к себе обедать. Мы собрались в 12 часов. Стол уже был накрыт и сели обедать. Никто из нас не ожидал наслаждаться столь вкусным обедом в крае, совершенно удаленном от просвещенных земель и в столь диких уще-линах гор, покрытых вечным снегом и где дикий американец

Стр. 105

питается только одним кореньем и рыбою. Но стол г-на Баранова представлял совершенную роскошь — около 10 блюд, со вкусом изготовленных, составляли наш обед и прекраснейшая мадера разливалась в изобилии. По окончании обеда пили здоровье императора Александра, причем пели «многая лета» и палили из пушек, потом подали пунш, а вечером танцевали. Музыка г-на Баранова состоит из двух скрипок, флейт и одного баса. Таким образом проводили мы вечер весьма приятно и совершенно забыли, что мы в дикой стране.

Сего числа выдернули весь бегучий такелаж и свезли остальные пустые бочки на берег. Погода продолжалась переменная, большею частью пасмурная с дождем, ветр от ост-зюд-оста.

26-го. Лейтенант Лазарев поехал на берег, дабы посмотреть квартиры для служителей и самих, но не мог найти ни для команды, ни для себя место, где бы спокойно можно жить, а потому и решились мы жить на корабле. Лишний такелаж корабля был снят и убран. На берегу с трудом нашли место для переправки такелажу и починки парусов, которое отведено было в казарме промышленных, где по причине великой темноты были большие неудобства. Но, не взирая ни на что, наше желание было исправить корабль с возможною скоростию к новому путешествию, которого всякому из нас хотелось, ибо никто не желал быть в бездействии в стране столь дикой и грубом климате; притом же польза компании, по нашему мнению, состояла в том, чтобы нигде не упуская времени, соде-лывать новые богатства ее торговле. Потому г-н Лазарев просил г-на Баранова, чтобы приступить к выгрузке привезенных нами товаров и употребить корабль под его командой для новых предприятий. Но ни просьбы, ни предложения Лазарева не были приняты, и мы, против своего желания, должны равнодушно смотреть на бездействие.

Декабрь

1-го. Пришел в порт бриг «Pedlar»* Соединенных Американских Штатов с грузом из селения Росс, что в Калифорнии, принадлежащим Р.-А. компании, который салютовал крепости семью выстрелами, на что ответствовано пятью выстрелами.

* Paddler — англ. грабеж.

Стр. 106

7-го. Главный правитель здешних селений г-н Баранов, с некоторыми из его почетных, посетил наш корабль. Г-н Лазарев принял его всей честью, приличной его званию, и по просьбе нашей остался обедать на корабле. День провели весьма приятно и ввечеру расстались по-дружески.

13-го. Для дня рождения Его Императорского Величества команда отпущена в церковь, и салютовали из всех орудий.

Краткое примечание при входе в Архангельский порт [46]

Мореходцы, предпринимающие путешествие к берегам северо-западной Америки должны всегда расположить временем так, чтобы довершить свое плавание прежде начинающейся глубокой осени, когда начинаются мрачные и туманные дни и непрестанные дожди, а временами и сильный снег, отчего часто корабли, приближаясь уже к берегу, по 2 и по 3 недели и более не могут достигнуть порта, даже и при благоприятствующем ветре, ибо высокие берега сей части света в оное время покрыты вечным туманом, который, хотя и прочищается временем, но вскоре опять закрывает приметные высокие места. Гора Эчкомб, или св. Лазаря, на северном мысу у входа в залив Норфольк или Ситху, по своему единообразию более примечательна от прочих. В ясную погоду она подобна отрубленному конусу в половине и по плоско-кругловатой своей вершиной отличается от прочих столь же высоких гор близ ее лежащих. Верх ее всегда почти покрыт снегом, а к подошве горы по малу обнажается красноватым песком. Здешние промышленники называют оную гору Красная Сопка, по причине красноватой ее окружности. Она видна за 60 и 70 миль в море и кажется стоящею на отдаленном островку, но по мере приближения открывается низменный мыс, покрытый лесом и простирающийся от подошвы горы в море около 2,5 миль. Имеет берег вообще уступами. По приближению к заливу откроется остров св. Лазаря или Двойной, лежащий близ северного берега, который приметен по разделяющему его перешейку показывается двумя островками

Стр. 107

около 1 мили в длину и в расстоянии 2 миль от берега; близ его нет никакой опасности на расстоянии полмили. Когда пройдешь мыс Эчкомб на траверзе, то надо держать так, чтобы остров святого Лазаря находился не ближе 2]/г миль, потому что часто случается от сближения к северному берегу получается безветрие или сильные порывы с горы Эчкомб. Когда же поравняешься с островом св. Лазаря на траверзе, то держи прямо норд-ост по компасу, оный курс чист всякой опасности, оставя острова Вицкары или Средние в левой руке, а остров Куличков в правой. Возле последнего по норд-ную сторону, в расстоянии полумили лежит подводный камень, который виден при малой воде, а при большой не всегда, потому не нужно приближаться к оному ближе одной мили. Пройдя сии островки, тогда увидишь деревянный маяк к норд-норд-осту и дом главного правителя. Если ветр позволит проходить зюд-остным проходом, то приведя Крестовую гору на норд-ост и, оставя низменный островок в левой руке, держи прямо по оному курсу на большой рейд. Приближать более к нордовым островкам, у коих берега более углубы, нет никакой опасности — глубина от 25 сажен и до 14 довольно регулярно уменьшается. Но ежли потребуется пройти норд-ным проходом, то должно держать к норд-норд-осту близ островов Маячного и Батарейного, и, миновав норд-остный мыс острова Японского, тогда увидишь дом главного правителя, и держи прямо на него, не удаляясь от норд-остного берега острова Японского, где можно положить якорь на глубине 7, б, 5 и 4 сажен по произволу — грунт ил. Но в пасмурную погоду и когда не видно горы Эчкомб, то плавание в заливе весьма опасно, ибо в таком случае не видать и приметных мест. Весьма часто случается, что в море близ берегов ветр и погода в то же время противная которой в заливе. Но когда гора Эчкомб совершенно чиста от туманов или вершина ее не покрыта оным, то безопасно можно входить в залив и можно ожидать хорошей погоды. Течение убыли и прибыли воды имеет в заливе направление норд-норд-вест и зюд-зюд-ост, V/2 и 2 мили в час, вода прибывает до 14-ти фут. Самая полная вода при полнолунии и новолунии в 12 часов 20 минут. Если противный ветр и должно лавировать в заливе, что при

Стр. 108

попутном течении можно успеть весьма легко, тогда, лавируя к норд-осту, не приближайся ни к тому, ни к другому берегу ближе 1 мили, то везде безопасно и скрытых банок и подводных каменьев вовсе нет. Пребывание наше в Ситхе было в зимнее время и в самое худое время года, то по причине не-настьев не могли мы приступить к дальнейшим описям и при том же медленность в нагрузке товаров не позволила отлучаться в хорошее время с корабля.

18-го декабря. Ветр дул от норд-оста, гора Эчкомб совершенно была чиста от тумана, что предвещало продолжительной ясной погоды. Имея желание осмотреть некоторые проливы, а более пролив, называемый Погибшим, который разделяет остров Ситху, соединяясь к зюд-весту с океанским, а к норд-осту с проливом Чатама или Ванкувера, лейтенанты Подушкин и Швейковский вместе со мною отправились на 4-весельном ялике, имея для проведения нашего 4 байдарки, посланные г-ном Барановым. Отъехав около 10 миль, остановились пообедать на одном из островков близ Убиенной гавани, где неожиданный несчастный случай остановил наше предприятие — при разведении огня для нашего обеда медную пороховницу, в которой было около фунта, взорвало в моей руке и повредило кисть правой руки очень опасно. Г-н Подушкин продолжал свое путешествие, а я и г-н Швейковский принуждены были возвратиться на корабль, куда не прежде прибыли, как в 9 часов ночи. Будучи около 41/2 часов на шлюпке без помощи лекаря, чувствовал я сильную боль во всей руке, и кровь, несмотря на перевязку, сделанную на острову, не утихала течь. По прибытии на корабль г-н Шефер, наш корабельный лекарь, вскоре приехал с берега и перевязал рану, которая оказалась не столь опасной, чтобы можно [было] лишиться руки.

25-го декабря. Для дня Рождества Христова команда уволена на берег, и г-н Баранов пригласил всех офицеров к себе обедать.

Стр. 109

1815 год

Январь

8-го числа. Слышны были пушечные выстрелы в море, почему посланы были байдарки, но по пасмурности погоды ничего не видали.

9-го. Пришла с моря английская купеческая шкуна «Viagen-ter», из Батавии с грузом для здешнего селения. Хозяин оной г-н Абоат, английский купец, который, вышед из Батавии, заходил для исправления в Маниллу и оттуда прибыл сюда в 64 дня.

19-го. Корабль «Суворов» совсем выгрузился и груз поступил в компанейские магазейны, а для уровнения корабля получено 3500 пуд. каменного балласту и приступили к починке корабля, которой должно было исправить конопатной работой... [и многие] места по верхней палубе оказались гнилыми, также часть ватервейсов положены новые: запасный рангоут положили в среднюю палубу, и к 6-му февраля корабль во всей готовности был к походу, что можно было бы окончить и прежде, но медленная выгрузка товаров сему препятствовала.

Февраль

8-го. Пришел из Кадьяка компанейский шлюп «Константин» с кирпичом и пассажирами, который был в море 32 дня. Работа происходила погрузкою на корабль товаров, которые состояли из части привезенного нами железа, тросов, табаку и пр. и моржевых зубов, и мы радовались, что недолго будем томимы столь скучною и бездеятельною для нас жизнью, по окончании погрузки, что не последовало прежде.

Март

4-го. Г-н Лазарев просил г-на Баранова, чтобы отправить корабль «Суворов» куда ему заблагорассудится с пользою компании и могли бы без потери времени возвратиться еще в Сит-ху за грузом для Китая и России. Но г-н Баранов, объявив, что вскоре начнется ловля сельдей и собрание диких американцев для ловли оных будет опасно для селения, а потому за необходимое почитает оставить наш корабль для защиты селения

Стр. 110

до тех пор, пока не кончится ловля сельдей. Такое неожиданное известие было каждому из нас весьма неприятно, но должно было выполнить все прихоти управляющего торговлей компании.

12-го. Праздновали восшествие на престол нашего императора, причем было молебствие и палено из всех пушек.

14-го. Показались сельди и вместе с появлением оных начали сбираться для ловли оных дикие американцы. Многие из них с церемонией и песнями посещали г-на Баранова для испрошения позволения наловлю сельдей, причем они приносят обынковенно подарки, состоящие из разных дорогих мехов. Ловля сельдей и образ жизни здешних диких будут описаны впоследствии.

22-го числа. Снялась с якоря шкуна «Viagentee». Г-н Aboatt продал свой груз за 20 000 морских котов и 2000 пиастров, который большею частью состоял из рому, бенгальского полотна и сарачинского пшена.

Образ жизни норд-вестовых американцев

Природные жители северо-западной Америки ведут жизнь совершенно кочующую, переменяя свои жилища по выгодному положению для ловли бобров и рыбы, но не вступают за пределы своих земель без согласия на то начальника той земли или сопредельных ее заливов. В противном же случае из оного разгорается часто война, и победители делают своих неприятелей вечными невольниками. Они разделяются на разные поколения и каждое имеет свое название по имени какого-либо зверя или птицы как то: собачий род, волчий род, орлиный род и проч. Оные поколения имеют своих владельцев или начальников, которые вступают в переговоры, объявляют войну и заключают мир по своему произволу. Мужчины вообще крепкого сложения, собою смуглы и статны, имеют немалое сходство с татарами. До прибытия европейцев к оным берегам, они не имели другой одежды, как звериные шкуры, сделанные накидкою на одно плечо, но теперь они меняют свои меха на европейские изделия, как то: сукно, фриз, одеяла, ножи, топоры, сарачинское пшено, табак,

Стр. 111

патоку и проч., без чего, как кажется, они не могут, по сделанной уже привычке, обойтись. Многие носят нижнее платье, но большая часть по недостатку мехов и по чрезвычайной дороговизне ввозимых товаров почти ходят нагие и в бедственном положении, особенно в зимнее время, когда климат бывает здесь столь суров, но в таком случае они редко оставляют свои хижины или шалаши. Женщины особо красивы и лицом белы, многие из них могут в красоте сравняться с европейскими, но нечистота и обезображивание своего лица делают их совершенно отвратительными. Они прорезывают нижнюю губу, куда вставляют деревянную овальную дощечку и намазывают свое лицо всякою краскою и жиром с углем, нюхают табак и кладут за губу. При таком отвратительном виде до крайности нечистоплотны. Но мне случалось видеть молодых девушек, которые еще не обезобразили своего лица, красотою не уступят и европейской красавице, но они недолго пользуются сею живостью, коль скоро приходят в совершенные лета, то мараются и обезображиваются, как и прочие. Кроме начальников многоженство им не позволяется, но та оны или начальники имеют по 2 и по 3 жены, которые совершенно как бы невольницы. Муж ходит на ловлю зверей, а жена обязана заготовлять на зиму провизию, которая состоит из сушеной рыбы, кореньев и заготовленных ягод. Шалаши их, составленные из досок и покрытые древесной корой, имеют небольшое отверстие для входа и внутри на середине раскладывают огонь, на котором приготовляют свое кушанье, и оный же служит для согревания живущих. Огонь достают посредством трения одного дерева о другое, подложа несколько толченого угля, и таким образом они достают огонь и весьма скоро; мне случалось видеть, что американец без огнива и кремния разводил огонь в 10 минут. Каждое семейство имеет свой «бат» — или лодку, где может поместиться со всем своим имуществом, когда переменяет свое жилище или едет на ловлю рыбы, что всегда случается летом. Прежде занятия русскими залива Ситхи, владели оным ситхаханы или колюры, которые, по выгодному положению сего места и чрезвычайной ловле сельдей и другой рыбы имели большую выгоду перед другими поколениями диких аме-

Стр. 112

риканцев, но со времени занятия русскими здешнего края они принуждены были удалиться в Нотбин пролив и лишились единственного их богатства. Сельди появляются здесь в половине марта месяца и в таком множестве, что их можно черпать сатком прямо из воды. Колюры не ловят их сетьми, но для сего сделан шест длиною около 3-х сажен, конец оного плосковатый, подобно веслу, и в оный вколочено до 10,12 гвоздей. Таким образом, двое американцев ездят на своей лодке — один гребет и управляет лодкою, а другой опускает шест в воду, где видны сельди, и подымает оный кверху, всегда почти с сельдями, приставшими к гвоздям шеста. Ход сельдей продолжается около 3-х недель и когда они начнут пускать икру, то американцы собирают оную в большом количестве, опуская еловые ветки в воду, к которым пристает икра, и потом оную сушат. Таким образом, заготовляют они свою годовую провизию, что вместе с юколой* и китовым жиром составляет всю пищу диких американцев. Икра сельдей у них ценится весьма дорого, а как оные появляются только в заливе Ситхи, многие американцы приезжают ловить оную из весьма далеких заливов. В бытность нашу некоторые были в Ситхе с залива Prince Frideric, что около 150 миль. Такой путь они совершают около 5 или 6 недель на своих батах, всегда вояжируют со всем своим домом, а по окончании ловли возвращаются обратно в свои места. По пути они бьют морских бобров и нерп, которых, большею частью, всех променивают ежегодно торгующим с ними американцам из Бостона, что в Соединенных Штатах. Дикий островитянин получает за свои меха вдвое или втрое более от торгующих там американцев, нежели от русских, а потому и не променивают своих бобров на товары Р.-А. компании. В прошедшем году, по причине разрыва Америки с Англией [47] корабли первых не могли приходить для торга в здешние края, для того дикие по необходимости и нужде привозили свои меха променивать в селение Р.-А. компании, но я часто видал возвращающимися назад, не променяв, ибо, не получали взамен ими требуемого. Кажется, если бы русские с ними торговали, платя за меха

* Юкола — вяленая, провесная и несколько квашеная в ямах рыба. — Примеч. авт.

Стр. 113

настоящую цену, без обмана и не допуская американцев торговать в заливы, занятые компанией, то ежегодно могли бы получать до 8-10 тысяч бобров, которых имея в одних своих руках, с выгодою производилась бы торговля и с Китаем, но при нынешнем распоряжении здешнего правителя ожидать ничего нельзя. Алеуты, коих в здешнем селении около 150 человек, промышляли весьма малую часть, потому что опасаются ловить рыбу по заливам, где живут дикие, а близ селения бобров весьма мало; да притом же они получат такую безделицу за бобра, что ни один из них охотно не промышляет. Алеуту положено за бобра на 5 рублей вещей взять из компанейской магазейны, и, если бы не страшная привычка их к водке и табаку, тогда бы совсем они оставили промышлять, ибо платья и прочих жизненных припасов на 5 рублей они весьма мало получат там, где даже и камлейка, без которой он не может обойтиться, и которая есть единственная его одежда во время промысла, ценится 3 рублей, а она в компании не стоит ничего, потому что те же самые алеуты оные работают. Такая несправедливость и вместе с оным невольничество, соделывает их не столь деятельными и полезными для интереса компании, но добродушный алеут при всем том привержен к русским и трудится без всякой награды, но худое рачение и смотрение за оными мало помалу их совсем истребляет и со временем, если продолжится далее такое же правление, то сии славные промышленники бобров совсем исчезнут [48]. Русские наемные промышленники немногим живут лучше алеут и достойны сожаления. Большая часть из оных, польстясь на корысть, служит компании из половины пайка, полагая по окончании своего срока возвратиться обратно в свою родину с богатством, но, будучи совершенно обмануты, по необходимости остаются, должают компании и после, не имея надежды возвратиться как хотелось [49], предаются пьянству, а с оным является всякого рода распутство. Собственные примеры здешнего правителя, — их также много, — к сему подстрекают, который часто вместе с ними же напивается до потерянной памяти и при таких случаях нередко доходило и до смертоубийства [50]. Компания имеет здесь и свои суда [51], которые по худому укомплектованию и малому

Стр. 114

сведению в морском искусстве нередко подвергаются опасности, а многие из них разбивались с богатейшими грузами [52]. Да и мудрено ли сему случиться, когда оные находятся в ведении человека грубого и худо знакомого с морским искусством, но это не столько зависит от начальника судна, который им командует, а от правителя здешних селений, потому что они все в его распоряжении и он снимает людей, когда хочет, и назначает по своему произволу, а потому и не имеют хороших матросов [53].

Если компания пожелала иметь хороших матросов в ее селениях, то для сего нельзя оных снимать с судов для береговых работ и не отягощать их излишнею должностью. Но здесь всякий промышленник, который ходит на судах, также употребляется к разным постройкам и береговым работам, иногда его посылают рубить лес и копать огороды, а на другой день видишь оного работающим на судне, на котором он должен служить матросом. Начальник судна не имеет вовсе [права] задержать его на корабле для нужнейших работ, ибо они в совершенном распоряжении здешнего правителя, притом же часто посылают таких, которые не бывали в море, а которые способнее и привыкли немного на корабле, его снимают для береговых работ. Потому здесь при столь худом распоряжении никогда не будут иметь матросов, а с таковою командою, удивительно ли что компания теряет суда ежегодно. Но если бы к сему приняты были меры и матрос не знал бы другой должности кроме его корабля, то компания скоро бы имела у себя хороших мореходцев и интерес ее безопасно доставляемый в предназначенные места, возрастал бы ежегодно с величайшей прибылью.

Снабжение здешних судов разными снарядами также весьма недостаточно. В нашу бытность г-н Баранов отправил в Охотск бриг «Марию» с богатейшим грузом, ценимым около 1 500 000 рублей, который по гнилости и худому скреплению еще на якоре тек. Для того г-н Баранов учредил комиссию из бывших офицеров, в коей я был для осмотра брига. По ос-мотрении оказалось, что он не только не способен к отправлению с столь богатым грузом, по своей худости и недостатку в парусах, которых он имел один комплект, да и то ветхий,

Стр. 115

так что при первом крепком ветре весьма сомнительно, чтобы не изорвались, но даже с опасностью можно было послать в короткий вояж. Все оное представлено было нами г-ну Баранову, но принято без всякого внимания [54].

При таких распоряжениях невозможно и помышлять, чтоб компания сделалась богатою и торговля ее процветала. Буде не последует перемен, то должно ожидать ее упадку.

Апрель

9-го. Снялась с якоря шкуна Р.-А. компании «Чириков» с грузом для Калифорнии в ее селение, именуемое Росс.

19-го. Отправился по заливам для торговли с дикими шлюп Р.-А. компании «Константин». С приближением лета и время начало быть горазда приятнее, солнечные лучи согревали, и можно было с удовольствием прогуливаться по берегу. Г-н Баранов послал партию алеут на своих байдарках узнать, не показываются ли бобры, которым приказано было объехать по заливам около горы Эчкомб. Я и лейтенант Лазарев, вместе с лейтенантом Подушкиным, желая осмотреть положение берега от мыса Эчкомба до пролива Ольги и притом же, надеясь увидеть столь любопытный промысел или ловлю бобров, отправились на барказе.

23-го. В сопровождении 15-ти байдарок, около 4-х часов пополудни прибыли мы на место, где разбилась «Нева», компанейский корабль. Место разбития находится к норду от мыса Эчкомб, около 2-х миль. Углубившись в берег небольшим заливцем, окруженным неприступными скалами, так что при тихом от берегу ветре с трудом мы взошли на берег; редко я видал берег, который бы отвратительным видом казался более ужасным, и мы с удивлением рассуждали о счастливом спасении некоторых из команды погибшего корабля. Г-н Подушкин показал нам место, где похоронены тела г-на Барноволокова и штурмана Калинина, которые погибли в сем диком краю. Некоторые обломки корабля еще были видны и кости мертвых между ужасными скалами. Пробыв здесь около 2 часов, отправились мы с партией далее к норду и, проехав около 3 миль, остановились ночевать в небольшом заливе, которого низменный пе-щаный берег казался быть весьма прелестен. При тихом ве-

Стр. 116

терке и ароматном запахе кустарников, нас окружающих, провели мы ночь в раскинутой палатке весьма приятно, только комары немного беспокоили.

24-го. На другой день по утру вместе с рассветом оставили мы свой ночлег и поплыли далее вдоль по берегу к норду. Около 2 часов пополудни остановились в заливе св. Марии, или именуемом по здешнему Бобровый Бунт. Залив сей весьма пространен, лежит по нордную сторону у подошвы горы Эчкомб, южный берег оного весьма опасен и по причине множества подводных камней неприступен для больших судов, но северный совершенно безопасен. В вершине оного залива мы нашли прекрасную гавань, которая соединяется с заливом небольшим проливцем, лежащим к зюд-осту. Глубина везде от 10 до 5 сажен, грунт мелкий песок. Весь день занимались мы осмотрением сего залива и стрельбою диких уток, которых здесь великое множество, но бобры не появлялись, потому решились мы дождаться следующего утра и переночевали здесь в своей палатке. На другой день по утру прекрасный тихий день и приятная погода доставили нам удовольствие видеть столь любопытную охоту бобров.

Со светом дня отправились вместе с партией алеут по заливу, и вскоре по отправлении зоркие алеуты усмотрели сих животных, питающихся морской капустой (которой по сему заливу множество), окружили байдарками и стали бросать стрелки в животное, которое в ту же минуту ныряет в воду. В таком случае алеут кричит, и животное показывается из воды, дабы осмотреть своих преследователей и принять безопасный путь к убегу. Но едва оное показывается из воды, как алеуты с удивительною меткостью бросают в него стрелки и которая либо из их числа неминуемо уязвляет зверя. Тогда животное, будучи ранено и вместе со стрелкою не может долго скрываться в воде и вторично появляется на жертву его неприятелями и вскоре делается совершенною добычею преследователя.

25-го. В 10 часов оставили мы залив Св. Марии и продолжали наш путь к норду временем под парусами, а временем на гребле. В 6 часов пополудни остановились в небольшом за-ливце, по отлогим берегам коего протекала речка, окружен-

Стр. 117

ная прекрасными сенокосами и небольшим леском, что соде-лало нам ночлег весьма приятным, притом же множество гусей и уток составляли вкусный ужин.

26-го. На другой день при свете дня отправились в путь. Около 2 часов пополудни поравнялись мы против Сивучьего камня, на котором сивучей не было, а потому, оставя оной, вошли в Ольгинский пролив, который начинается своим устьем от Сивучьего камня, к ост-зюд-осту шириною около 5 или 6 миль. Вход оного лежит в широте 57°22'N , в долготе 224°16'О . Глубина везде более 40 сажень, и северный берег совершенно безопасен. Пройдя около 6 миль по направлению к ост-зюд-осту, остановились в заливе, на южном берегу, где также был шалаш диких американцев. Мы обошлись с ними ласково, угостив их табаком и водкой, до чего они большие лакомки. Пробыв около часу, продолжали свое плавание. На пути встретилось много хороших заливов и кажется удобных к якорному месту, но глубина по проливу всегда была найдена от 40 до 20 сажень — грунт ил. Нередко попадались нам целые семейства диких американцев, возвращавшихся с ловли сельдей. Плавание наше по проливу было довольно приятно, ибо алеуты, сопровождавшие нас, часто показывали свое искусство бросать стрелы: они убили 3-х уток своими стрелками, нападая все вместе, как и на бобра. Сами они забавлялись и нам не мало приносили удовольствия.

27-го. В 2 часа пополуночи возвратились мы на корабль и с прискорбием услыхали о смерти Петра Рысикова, матроса нашего корабля. Он был доброго поведения, но еще при выступлении в поход из России страдал чахоткой и во время вояжа казался быть ненадежным к перенесению трудов.

Того же дня поутру скончался приказчик Р.-А. компании Михайло Быкодоров. Оба тела погребены с приличною почестью.

28-го. Привязали паруса. Правитель здешнего селения объявил свое желание послать корабль наш на острова При-былова в Камчатское море, для чего ни мало не медля приготовились к походу.

30-го. Перешли на большой рейд, прислали на корабль грузы для отвоза на вышесказанные острова, состоящий из раз-

Стр. 118

ной провизии, платья и леса, под ведением промышленника Батуева.

Май

4-го. Получили инструкцию отправиться в море, но по причине противных ветров не могли сняться с якоря.

7-го в 9 часов поутру при тихом зюд-остовом ветре вступили под паруса. В 2 часа вышли из залива, отсалютовав крепости 7-ю пушками. Постановление хронометра было следующее: № 343 отставал от Гринвичского среднего времени 16", ежедневная погрешность отставания 21/2"- В 3 часа мыс Эч-комб скрылся. В расстоянии 3 или 4 миль ветр усилился и сделалось пасмурно.

9-го. Ветр начал стихать и сделался штиль, но зыбь от зюд-оста предвещала скоро с оной четверти сильный ветр, что и последовало.

10-го. Пополудни ветр сделался крепкий от зюд-оста и развел сильное волнение, для чего спустили брамстеньги в рос-тор и спустили брамстеньги; при сильной качке и волнении сорвало 3-лючную байдарку с ростор и унесло в море. На другой день волнение укротилось, ветр стал тише, так что мы могли поставить брамсели.

11-го. В долготе 217°06' О и широте 56°05' N видели множество птиц и плывучее дерево.

16-го. Пришли на вид острова Умнака, но крепкий ветр и густая мрачность не позволили нам рассмотреть прохода между Умнком и Акутаном.

17-го в 6 часов пополуночи несколько прочистилось, пеленговали остров Акутан на NW. На другой день ветр сделался тише и мрачность прочистилась, пеленговали остров Акутан на норд 62° и Яичный на зюд 60°, глубина по лоту найдена 60 сажень, грунт серый песок с ракушкой.

18-го, в 7 часов утра будучи в проливе между Уналашкой и Акутаном, норд-вестовый ветр препятствовал нам пройти проливом по норду сторону острова Уналги, потому спустились в пролив между Уналашкою и Уналгою, но течение здесь столь сильно, что при свежем брамсельном ветре не могли противиться силе течения и принуждены были возвратить-

Стр. 119

ся назад; ветр переменился немного к норду и осту и мы, с помощью всех парусов при свежем бом-брамсельном ветре, прошли проход между Уналгою и Акутаном. Я полагаю, что течение здесь должно быть около 5 или б миль в час, полная вода при полнолунии и новолунии бывает в 4 ч. 20 мин пополуночи. Под берегом на каменьях острова Акутана видели множество сивучей, рев коих слышен был на корабле и вместе с шумом сопротивляющегося ветру течения производил ужасную гармонию.

Дикие и снегом покрытые берега Уналашки не прежде скрылись, как 20-го мая, а 22-го мая увидели остров св. Георгия на вест-норд-весте, и при приближении к оному открылось и селение Р.-А. компании на южном берегу сего острова, и вскоре потом приехал промышленник Нецветов на трех-лючной байдарке. Не упуская ни мало времени, приказали сему промышленнику отправиться на остров и прислать большую байдару для погружения привезенного нами для сего острова груза, и в 8 часов вечера прибыла к кораблю байдара, которую, нагрузив, отправили с приказчиком Р.-А. компании Красильниковым.

23-го. На другой день поутру получили мы груз 134 кипы морских котов. Зюд-вестный свежий ветр не позволил нам более грузиться против селения, ибо по причине буруна у берега коренные алеутские лодки не могли спокойно нагружаться. Для того перешли на норд-вестную сторону острова, и г-н Лазарев отправился на остров для распоряжения погрузки. Дабы не упустить времени, то мужчины и женщины переносили кипы на плечах около 3-х или 4-х миль, но столь тягостная работа показалась быть весьма неудобной, и пополудни ветр сделался тише, переменяясь постепенно к норд-весту, позволил нам без дальнейших затруднений погрузить остальной груз на байдарах против селения. Таким образом, окончив погрузку на острове св. Георгия, в 7 часов отправились к острову св. Павла, зюд-остный ветр способствовал нашему плаванию и при рассвете увидели мы остров св. Павла.

25-го. В 5 часов остановились на якорь против селения, на зюд-остном берегу, ветр переменился к зюд-весту, и перевозка груза сделалась не столь затруднительной, при положении

Стр. 120

якоря пеленговали селение на норд 85° остров Бобровый на зюд 15° вест. Глубина 17 сажень, грунт серый песок с ракушкою. Вскоре прибыл на корабль промышленник Р.-А. компании Черкашен, управляющий здешними промыслами. Расторопность сего промышленника и посланного с нами на корабле для управления сими островами Петра Вутуева не задержала нашего корабля у сего острова, и около 12 часов, в полночь свезен весь груз с корабля, и мы получили груз для отвоза в Ситху, который состоял из 55 000 морских котов и 3000 песцов, также около 80 пудов моржового зуба и немалое число китовых усов. Груз же острова Георгия состоял из 2000 песцов, 17 500 морских котов, 10 000 сивучьих лавтоков, кожи и сушеного мяса, что совершенно наполнило наш корабль.

26-го. В 2 часа расчеты между приказчиками компании приведены были к окончанию, и мы снялись с якоря.

Оба острова определены морскими наблюдениями и их положение на карте г-на Сарычева оказалось весьма верным. Безопасной рейды не имеют, но должно становиться на якоре согласно ветру, ибо повсюду есть якорные места, но при перемене ветра на берег немедленно должно вступать под паруса, ибо небольшое небрежение в рассуждении сего может нанести опасность кораблю. В таком же случае, когда судно приходит сюда для получения груза, то не должно упускать удобного времени для нагрузки корабля. Опасностей в окружности сих островов никаких нет, но в бытность нашу на острове св. Георгия, алеуты рассказывали, что к ост-норд-осту от сего острова в расстоянии 20 миль есть подводные каменья и что во время малой воды при сильном ветре виден бывает бурун, но мы сего не приметили.

На обоих островах находится около 300 человек алеут с их женами и детьми. Они казались быть гораздо здоровее и бодрее, которых мы видели в селении Ситхи. Скромная жизнь и малое употребление горячих напитков делает их таковыми. Румяный цвет лица и довольно чистая одежда мало их отличают от европейцев. Женский пол вообще не дурен, но слишком застенчивый и дикий взгляд не привлекает просвещенного европейца. Мне случалось быть на острове св. Геор-

Стр. 121

гия, где я видел красавиц сего острова, сидящих на берегу, поджавши свои ноги и опустя голову в землю, как бы не смея посмотреть на нас. Я пожелал им доброго дня, но не удостоился ни от одной ответа. Мне казалось, что их горестная участь соделывает столь скучными и угрюмыми, но в том весьма ошибся, ибо, по удалении несколько шагов, я их видел играющих между собою, и прыгали с веселым видом.

Жилища их довольно опрятны, хотя по недостатку леса сделаны из дерна и обиты внутри досками, но гораздо чище, нежели в селении Ситхи. Пища их состоит из птиц и молодых сивушат, в чем они никогда не имеют недостатка. Последние более водятся на острове св. Георгия, откуда снабжают остров св. Павла сим мясом. Мясо сивучей нам показалось не противно и по долговременному не употреблению свежей пищи мы с удовольствием садились за обед, приготовленный из молодых сивучей. Птицы, именуемые ары, коих доставлено к нам на корабль 2 бочонка, приготовленных в соли, также составляли лучшие наши соусы, а языки сивучьи могут равняться оленьим. Итак, мы не имели большого недостатка в свежей пище на островах Камчатского моря.

Промыслы здесь начинаются около месяцев июля и августа и до октября. В оное время морские коты приплывают от юга на сии острова и выходят на берег. Тогда алеуты отгоняют их внутрь острова и бьют деревянными древгалками. Самки остаются для расплоду, и самцы, которым более 3-х лет, прочие же 1-го года и 2-х лет убиваются. По окончании дня каждый алеут снимает шкуры со своей добычи и должен их приготовить для отдачи компании. За каждую шкуру алеут получает товару на 10 копеек. Таким образом, компания получает от 70 до 80 тысяч котов ежегодно, которые в Китае ценятся от 3 до 4 талеров, содержание же алеутов не стоит компании ничего; потому оный промысел можно положить один из выгоднейших в свете. Если не будет недостатка в добром распоряжении, компания не только сберегает сию столь драгоценную и богатую для нее торговлю, но еще при худых ее назначениях начальников на сии острова погубляет остальных несчастных островитян. За год до прибытия нашего находился здесь один из приказчиков компании, по имени То-

Стр. 122

ропогрицкой, который, будучи в пьяном образе, по собственным своим прихотям, отправил с острова св. Павла на остров св. Георгия две байдары в числе 30-ти гребцов алеут и 2-х русских промышленников. Расстояние одного острова от другого около...* миль итальянских. Сии несчастные были посланы в самую бурную погоду и ночью, по свойственному им тихому характеру, не смели воспротивиться бешеному своему начальнику, ни мало не отговариваясь, пустились в предназначенный гибель устраивающий им путь. Ночная темнота скоро скрыла их от берегов, и все сии несчастные соделались жертвою свирептствовавших волн. Таким образом компания, по неблагоразумию своему теряет столь славных промышленников и получает ненависть от оставшихся в ее руках несчастных островитян. Между тем имя россиянина страдает и честь целой нации темнеет в глазах часто посещающих здесь иностранцев [55].

Огородные овощи здесь родятся весьма удачно, но их разводят мало, скот также можно заводить, ибо трава весьма тучная и годная для употребления в пищу всякому скоту. Недостаток леса всегда может быть доставляем с матерого берега, имевши одно или два хороших небольших парусных судов.

27-го. Поутру в 10 часов ветр сделался свежий, от зюд-оста, скрылся из виду остров св. Павла, а в то же время остров св. Георгия находился от нас на зюд 72° вест и по счислению мы находились недалеко от прежде упомянутой банки или подводных камней, но мы никаких признаков не приметили.

28-го. Ветр продолжал дуть самый крепкий и пасмурная погода. Закрепили крюсель и фор марсель, спустили брам-стеньги и взяли по рифу у грота и фока. На другой день стало стихать и сделалась умеренная погода, но зыбь продолжала быть от ост-зюд-оста.

30-го числа в широте 54°16', а долготе 192°ЗГ ост, склонение компаса найдено 19°30' вест. В 11 часов увидели берег к ост-зюд-осту, это был остров Уналашка. Вскоре потом увидели камень, называемый Столб.

31-го. По причине тихих и переменчивых ветров не могли мы приближаться к проходу, в 12 ч. в полдень, огнедыда-

Пропуск в тексте.

Стр. 123

щая гора на о. Уналашке видна была зюд 60° ост, а камень Столб зюд 22° вест. По приближении к берегам Уналашки против Капитанской гавани палено из пушек но никто не выезжал.

Июнь

2-го. В 10 часов пополудни находились против пролива между Уналгой и Акутаном. Ветр задул от веста, и мы решились миновать проход ночью. Лунная ночь к сему способствовала. Развели канаты и приготовили оба якоря для отдачи. Ветр, по мере приближения сделался свежей и к рассвету миновали проход, течение нам способствовало, около 5 миль в час.

Положение оных островов с показанием г-на Сарычева весьма сходно и приносит честь от всякого мореплавателя сему славному и достойному адмиралу. Жаль, что правительство не окончит его добрые начала. Многие острова недо-кончены описью, но мысы положены с великою точностью.

3-го. Свежий ветр скоро удалил нас от высоких вершин, покрытых снегом, островов Алеутской гряды. В 8 час. утра взяли свое отшествие по пеленгам: остовая оконечность Аку-тана норд 45° вест, зюд-остная оконечность острова Кучалги норд 20° ост.

5-го. Ветр продолжал дуть по пути нашему плаванию и приятная ясная погода позволила нам сделать несколько наблюдений между луною и солнцем. По среднему из 25 наблюдений расстояний, долгота места найдена 203°8'45" ост, по хронометру оказалось только 6 милями к весту, склонение компаса по наблюдению многих азимутов солнце найдено 24° ост, широта места 53°38'12" норд.

б-го. Поутру около 10-го часа в широте 54° норд и долготе 205°30' ост видели множество птиц разного рода и плывущую морскую капусту, но дальнейших признаков земли не примечено. Надобно думать, что виденное нами морское растение принесло от берегов, всегда бывающих от норд-оста течением, которое замечено здесь от 18 до 24 миль в сутки.

В оба наши плавания, как в Камчатское море, равно и обратно к мысу Эчкомбу, мы старались пересечь курс г-на Би-

Стр. 124

лингса, около места, где он в своем журнале показал, будто видел берег, но при всем нашем смотрении и желании увидеть мнимый остров г-на Билингса, не приметили и знаков какого-либо острова, существующего в показанной им широте и долготе. Г-н Билингс пишет, что он видел берег в долготе 198° или 199° ост(О) от Гринвича и широте 53° 15'норд (N), но мы проходили 2 раза близ по сей параллели и не приметили признаков берега. Посему можно с точностью заключить о несуществовании сего мнимого острова, хотя нет малейшего сомнения, что многие неизвестные острова скрываются в сем мало посещаемом океане. Но показание г-на Билингса весьма сомнительно.

13-го. В 2 часа поутру увидели гору Эчкомб (на зюд 37 ° ост). Тихий ветр и временем штиль не позволили нам приближаться того же дня в залив, но сердце каждого из нас радовалось, что вскоре будем иметь удовольствие оставить дикие и отвратительные для человеческого вида места. Тихий ветр недолго нас задержал. На другой день поутру, при легком ветре и ясной погоде вступили в залив и в 12 часов остановились на якорь против селения Ново-Архангельской крепости на большом рейде. Глубина места 15 сажень, грунт ил. Салютовали крепости 7-ю выстрелами, на что отвечено равным числом. В порте находились следующие суда Р.-А. компании: 3-мачто-вое «Открытие», бриг «Мария», шлюп «Константин», шлюп «Иван Златоуст» и два вытащенные на берегу английской нации — бриг «Форестер», кап[итан] Pigot и Соединенных Американских штатов «Океан», кап[итан] Magnell (Магноль); «Альбатрос», кап[итан] Smith (Смит) и брик «Peddler», кап[-итан] Northrop (Нортроп). Хозяин оного брига — г-н Wilson Hunt (Хунт). Г-н Лазарев поехал на берег к правителю селения и вскоре присланы были байдары и барказы для выгрузки привезенного нами груза.

15-го. Легли фертовинг, положа плехт к вест-норд-вест, а гачлист в ост-зюд-осту и уравняли канаты по 70 саж. каждого. Г-н Баранов объявил свое намерение послать нас вместе с «Открытием» на острова Сандвичевы, где, если можно, нагрузить оба корабля сандаловым деревом, следовать в Кантон, а потом нам на берега Перу для торговых операций, а кораблю

Стр. 125

«Открытию» обратно возвратиться в Ситху, но отправление не прежде последует, как по отправлении богатого груза на Охотск, для чего предназначены бриг «Мария» под командою штурмана Петрова. По причине такового задержания от назначенного нам плавания, отвязали все паруса и выдернули пробегающей такелаж для сохранения от часто бывающей здесь мокрой погоды.

17-го. Выгрузили корабль и свезли на берег водяные бочки для налития свежею водой, ибо прежде взятая нами на Ситхе вода оказалась к употреблению совсем негодною. Таковое скорое испорчение воды должно приписать той причине, что вода налита была в дождливые дни.

18-го. Начали грузить корабль мехами для отвозу в С.-Петербург, которые состояли из морских бобров, песцов, лисиц, медведей, черных речных бобров, моржовых зубов, китовых усов и 30 000 морских котов для отвоза в Китай, где требование на этот товар всегда значительно. Весь груз, принятый нами на наш корабль, считался ценою до 2 000 000 рублей на ассигнации. По окончании погрузки и по изготовлении корабля к отплытию обратно в Россию, мы ожидали только последних инструкций от правителя колонии и накладной всему принятому грузу. Так прошло около до 18 июля и корабль наш был совершенно готов выступить под паруса, оставалось только налить верхние 16 бочек водою, которые в это время находились на берегу у речки Коломенки, в полуверсте от корабля.

Июль

18-го. В 4 часа пополудни мы услышали страшный крик на американском бриге «Pedler» и потому отправились вдвоем с М.П. [Лазаревым] на своей четверке посмотреть, что там произошло. По прибытии к борту брига увидели г-на Баранова, правителя колонии, с многочисленною его свитою, состоящею из промышленников, в пьяном виде, распоряжающимся в отобрании всякого рода оружия, находившегося на ам [ериканском] бриге. Две большие вооруженные лодки стояли по обе стороны судна. Крик, шум, брань заглушали окружающих, и никто не мог понять, что было причиною такого

Стр. 126

внезапного нападения. Наконец, г-н Хунт, поверенный от американского коммерческого дома г-н Auster (Астор), объявил нам, что г-н Баранов, не предваря его, насильственно овладел бригом и требовал выдачи всего имеющегося у них оружия и пороху (последнего только и был один бочонок), взятых с другого американского китобойного корабля от капитана Benetta (Бенета). Сколько ни усиливался М.П. [Лазарев] убеждать г-на Баранова оставить такое безрассудное дело, оскорбляющее флаг народа нам союзного, но никакие убеждения не помогли на старика Баранова, едва стоявшего на ногах, в полной парадной форме, с орденом св. Анны на шее, которого крест висел уже не впереди, а назади. Он кричал, чтобы немедленно удалились, в противном случае прикажет стрелять по нашей шлюпке. При этом Лазарев выразил свое негодование, сказав ему, что угроз его не боится, а только сожалеет, что мундир наш так постыдно унижает и что все это он доведет до сведения правительства. Видя невозможность уладить мирно такой неприличный поступок правителя дел Р.-А. компании с американским гражданином, мы удалились на свой корабль.

22-го. Суперкарго Молво съехал с корабля со всем своим имуществом.

24-го. Рано поутру М.П. [Лазарев] поехал объясниться с г-ном Барановым и через \Л/2 часа вернулся обратно весьма смущенный, подав мне письменное приказание правителя колонии принять корабль «Суворов» в мое ведение, а ему объявление от г-на Баранова возвратиться в Россию из Охотска сухим путем. Такая неожиданная перемена огорчила меня сильно и удивила до крайности. Я подумал, что и со мной тоже может произойти, а потому сказал ему, что об этом надобно решительно и серьезно подумать. Тотчас спустился в каюту, составив совет из нас троих (Повало-Швейковский был третий), прочитали нашу инструкцию, данную нам от главного правления Американской компании в Петербурге, в которой, между прочим, было сказано: в случае непредвиденных обстоятельств, неизбежных в дальних плаваниях, должно руководствоваться правилами благоразумия, чтобы интересы Американской] компании не могли пострадать. Я остановился

Стр. 127

на этих словах и предложил составить акт, которым мы решили для пользы самой компании с принятым грузом оставить Ситху и плыть обратно в Россию. Препятствий к тому мы никак не имели, ибо груз был давно уже принят, помощник суперкарго, отправленный из России, мещанин Красиль-ников [в] это время был на корабле, накладные всему грузу были у него, только последнее предписание от г-на Баранова не было получено, но как этого могли еще долго не дождаться, потому что он ежедневно пировал, то и положено было на другой же день с рассветом сняться с якоря и оставить Ситху [56]. Ни мало не медля, я с Лазаревым отправились в селение Ситху забрать наши компасы, находящиеся в починке у мастера, Швейковскому было поручено взять находящиеся на берегу водяные бочки. В первом часу мы возвратились с берега на корабль, не спустя из людей никого на берег, так что никто ни на корабле, ни на берегу не заметил нашего предположения оставить порт внезапно. В то же время в доме правителя колонии весь день происходила попойка по случаю примирения его с г-ном Хунтом. Наш суперкарго Молво, доктор Шеффер [57] и штурман Самсонов не были на корабле, а жили на берегу и участвовали в пирушке с г-ном Барановым. Настал вечер, луна показалась из-за горизонта, при тихом ветерке у нас началась сильная работа на корабле — привязывали паруса, поднимали брам-реи и к 3-м часам пополуночи корабль готов уж был сняться с якоря. В доме правителя видны были огни и слышны песни; шумная и веселая компания пировала в полном смысле безумного ликования. Матросы наши, кажется, догадывались и помощник суперкарго Крашенинников требовал, чтобы его отпустили на берег. Но когда ему объявили, что в видах пользы компании мы решились оставить Ситху и воротиться в Россию и что он как доверенное лицо от компании и самый близкий человек к интересам ее, то он успокоился тем, что при этом вся ответственность в сбережении корабля и в распоряжении плавания лежит на начальнике корабля, а охранение груза на нем и что конечно само Главное управление Американской компании, согласно своей инструкции, будет благодарно, что мы так честно исполняли ее поручение. Эти доводы подействовали так силь-

Стр. 128

но на Красильникова, что он даже помогал нам в работе к проведению всего в порядок и к снятию с якоря.

25-го. Утро тихое, солнце показалось на горизонте, а корабль «Суворов» красовался под всеми парусами и уже поравнялся с укреплениями, окружающими дом правителя колонии. Невозмутимая тишина присутствовала на корабле и только слухи пирующих в доме правителя долетали до нас глухо в несвязных голосах; видно что пир еще был в полном разгаре. Миновав возвышенности укрепленного замка, при тихом бом-брамсельном ветре, и только что корабль наш поравнялся с мысом островка, прикрывающего рейд Ситхинс-кой гавани, как последовал за нами выстрел из крепостного орудия, но ядро его легло немного впереди корабля. Потом повторилось еще несколько выстрелов с ядрами, не долетавшими до нашей кормы. Ветр начал свежеть, и «Суворов» при ходе б-ти узлов, оставил негостеприимные для нас воды Сит-хинского залива.

Так мы оставили Ситху без денежных средств и запасы нашего продовольствия были весьма ничтожны, то пришлось зайти в Калифорнию в порт св. Франциска, запастись там провизией на все плавание до России, а оттуда плыть к Перуанским берегам, в Лиму. У нас оставалось на корабле много вещей, отправленных из России Р.-А. компанией для торговли с окрестными жителями берегов Америки, прилегающих к нашим колониям, для Камчатки и для Охотска, куда мы не заходили. Следовательно, часть этих товаров была назначена г-ном Барановым для продажи и промена в Перу, куда, по последнему решению, мы должны были зайти на возвратном нашем пути в Россию, часть же этих вещей мы должны были оставить в порте Бадеги или форте Росс, лежащий в 38° к норд широты, где наши промыслы бобрами дозволены были, по соглашению с испанским правительством. Придерживаясь буквально этим инструкциям г-на Баранова, мы решили продать часть этих товаров в порте св. Франциска.

Плавание наше было направлено к югу, так чтобы не отдаляться от берегов норд-вестной Америки, дабы не теряя напрасно времени, посетить порт Бадего и сколько возможно скорее достигнуть порта св. Франциска.

Стр. 129

Август

5-го. В 10 часов утра, при мрачной погоде, увидели мыс Миндосино в 40° 19' W широты от нас на норд-ост-норд около 10 миль расстояния.

б-го. Пополуночи, только что я сменил М.П. [Лазарева] с вахты, не прошло получаса, как матрос с баку закричал: «впереди бурун». Мы шли при норд-вестном ветре, в бакштаг под брамселями и с левой стороны и с лисселями, около 6 узлов ходу. В то же мгновение я закричал: «лево на борт», чтобы направить корабль наш от буруна к морю. При 15-ти человек вахтенных я сам удивился быстроте работы — спустили лисели. Через !/4 часа вся команда была уже наверху и мы лежали в бейдовинде правым галсом. Луна изредка показывалась из густых облаков, волнение стало заметно увеличиваться и ветр из брамбрамсельного превратился в марсельный, убрали брамсели и бросили запасный большой лот — глубина оказалась 20 сажен. Через час баковые опять закричали «бурун». Мы поворотили оверштаг и скоро поняли, что мы находимся между подводных каменьев косы мыса Соро де Арена, выдающейся довольно далеко в море. Видно, что подводные камни не означены на Ванкуверской карте и выдаются гораздо далее в море. Мы находились в положении самом ужасном, ночь темнела более и более, и луна совсем скрылась за облаками. Промер продолжался и показывал между 25-ю и 26-ю саженями, поворачивали каждые полчаса и при этом команда работала с удивительною быстротою. Волнение сильное разводило. В 4 часа утра корабль не поворотил оверштага, поворотило через фордевинд на правый галс, всякую минуту ждали, что корабль ударится о подводный камень. Около 5 часов, перед рассветом сделался страшный туман, лежали правым галсом, глубина стала увеличиваться до 50 сажень, наконец лот стало проносить, глубины не оказалось. При этом ужас наш миновался, святой промысел явно спас нас от гибели. Если бы крушение последовало и если бы суждено было нам спастись от смерти, то конечно, никто из нас трех не воротился бы в свое отечество — так было нами решено.

7-го. С рассветом, при появлении солнца, небо очистилось от тумана, ветр тот же от норд-веста, но усилен до крепкого

Стр. 130

рифмарсельного. В 3 1/4 мы подошли к форту Росс, легли в дрейф. Из порта Бадего высланы были байдарки, и мы сдали те депеши от г-на Баранова, которые находились у нас, а потом немедленно снялись с дрейфа и пошли к порту св. Франциска. На протяжении этого плавания множество китов плавало вокруг корабля, славная была бы добычка для китобойца.

9-го. В 4 часа увидели остров Феролона [58], а в 5 часов показался флаг на крепости порта св. Франциска. Приготовили якорь и развили канаты на 40 сажен. В 8 часов вечера при освещении с берега альшвейерами, у самого прохода и с крепости фонарями вошли в порт и бросили якорь на 8-ми саженях глубины. Крепость пеленговали на 80° вест, а президию, где жил комендант на зюд 35°, в расстоянии от крепости 3/4 версты.

Тут же стояла шкуна «Чириков» Р.-А. компании — кап. [Христофор Мартынович] Бенземан (прусский подданный).

10-го. По утру на другой день салютовали крепости 7-ю выстрелами и получили взаимный ответ. Я отправился на берег и получил дозволение налиться водой и заготовить нужную для команды провизию. Само собою разумеется, строго было запрещено говорить о нашем самостоятельном отходе из Ситхи. В противном случае Русская колония могла снестись с комендантом, и нас могли бы задержать. В настоящее время при устройстве телеграфа не всегда можно так поступить.

Пребывание в порте св. Франциска

Порт св. Франциска по своему пространству можно назвать единственным в мире. Прекрасный климат и почва земли плодородная, но еще мало возделанная. В будущем времени обещает этому краю великое население, в настоящее же время под испанским владычеством, эта прекрасная земля находится почти в полудиком состоянии. Незначительное поселение испанской колонии, при одном монастыре, состоящем из двух монахов францисканского ордена, эта маленькая колония подчинила совершенно диких калифорнцев своему влиянию. Надобно удивляться, как испанцы в течение 300 лет успели от Хили [Чили] до Калифорнии, по всему за-

Стр. 131

падному берегу, населить столько частых колоний, из которых некоторые уже обратились в густо населенные и богатые города с великолепными монастырями, и католическая вера твердо укрепилась на языческой почве. Такая небольшая страна, как Испания, с населением каких-нибудь 7 000 000 жителей, охватила почти все южные берега Америки и на западе поднялась до 40° сев. широты, захватив лучшую часть Филиппинских островов и многих других на тропическом пространстве Тихого океана. Поэтому можно судись о том могуществе Испании как морской державы во времена владычества Карла V-гo. Но всему бывает конец и это некогда сильное государство с каждым годом начинает упадать, и колонии во всех частях света, столь богатые, близки к отпаданию по причине совершенного уничтожении ее морских сил [59]. Новые страшные обладатели морей из саксонского племени* уничтожили морские военные силы Испании и других государств, теперь управляют всеми морями и сделались страшными для береговых поселений иных стран своим влиянием и торговлею. Наступило очередное время для Англии, но и эта последняя также падет, когда морские силы Нового Света — Америки — превзойдут ее в своем могуществе. Еще сто лет, и с Англией может быть то же, что случилось теперь с Испанией.

Наше пребывание в порте св. Франциска было самое приятное. Гостеприимство командантадона Леона Аргело и двух монахов падре Романа и падре Хвана доставило нам много разнообразного удовольствия. Для посещения окрестностей предложено было несколько отличных верховых лошадей андалузской породы с провожатыми, и мы в свободное время от своих занятий не пропускали пользоваться этими предложениями. Провизию свою мы пополнили отличными запасами, покупая все на кое-какие незначительные отдаваемые в промен русские изделия, как то пестрядь, парусину, самовары, топоры, которые пошли по ценам вдвое дороже проти-ву их стоимости. Купили несколько быков, в каждом от 18 до 20 пудов веса, не дороже двух таллеров испанских за быка, и

* Имеются в виду англичане — потомки германского племени саксов, переселившегося в середине V в. из области Эльбы, Везера и Ютландского полуострова в Британию.

Стр. 132

заготовили отличную провизию солонины; пшеница, тоже купленная у монахов, обошлась очень дешево.

Компанейский бриг «Чириков» на другой день нашего прибытия снялся с якоря и ушел обратно в Ситху с запасом пшеницы и соли.

12-го ездили обедать к монахам в их монастырь, отстоящий от порта в 9 верстах. Дорога шла лесом по сухому грунту, пересекающемуся кое-где небольшими ручейками, и мы скоро совершили этот переезд, проскакав на красивых андалузских конях. Падре Роман и Падре Хван встретили нас с обычной любезностью. Прежде всего показали нам свою небольшую церковь, содержимую довольно опрятно, но, по-видимому, небогатую, потом сели за сытный обед, за которым подали очень порядочное вино, добываемое из туземных виноградников, вкусом похожее на испанские вина... После обеда они повели показать свои запасы пшеницы, отличного качества, хранимые на чердаке их довольно пространного жилища. Мы видели их поля, обрабатываемые быками, самым простым орудием, состоящим из двух сошников, а боронили туземцы мексиканцы кроткого вида, полунагие, совершенно черные, но с волосами длинными. Порода этих людей самая слабая, и между ними развита сильно сифилитическая болезнь. Жилища этих дикарей состоят из шалаша, сплетенного из хвороста, похожие на наши шалаши у сгонщиков леса на плотах. По осмотре полей и виноградников, монахи повели нас посмотреть казармы новообращенных в христианскую веру. Эти казармы построены близ церкви, из земли, длиною около 25 сажень и высотою до 3-х аршин. Свет сверху пропущен из люков. У каждой семьи отделение, состоящее из досчатой постели, покрытой рогожею, приготовленной самими новообращенными. Мы не могли понять, как эти монахи могли толковать своим неофитам* о христианской религии, когда те почти не понимали испанского языка, а служба у католиков происходит на латинском диалекте. Но видно, что это все делается для одного вида, а главное, чтобы иметь даровых работников для их маленькой колонии, потому что сами

Стр. 133

монахи нам рассказывали, что калифорнийцы народ очень слабый и весьма немногие могут пережить 5 лет в таком дисциплинированном положении, которое заведено францисканскими монахами. Добровольно дикие калифорнийцы никогда не являются, а их ловят испанские конные солдаты арканами и приводят к миссионерам, а эти последние отдают новообращенцев другим своим единомышленникам, несколько уже приученными к заведенному порядку и к работам.

Проходя по казарме, мы видели одни грустные лица этих жалких дикарей, истощенных до крайности, и несколько больных, лежащих на своих кроватях. Один из них, кажется, был близок к смерти. К этому подошел падре Роман, стал на колени, покрыл его своей рясою и стал исповедовать, но сам был после обеденного стола слишком отягчен от туземного вина, между тем ему хотелось показать вид своей заботливости и сострадания к умирающему. Начал [он] свою исповедь так: добрый мой сын, скажи все, что тебя беспокоит в твоей совести, я пришел отпустить твои грехи и напутствовать тебя при переходе в другую лучшую жизнь. Так, простояв на коленях несколько минут и не дождавшись никакого ответа от умирающего, сильно стонавшего, он начал говорить и спрашивать, кому оставит он свое имущество — падре Хвану или падре Роману, на первом он делал тихое ударение слова, а на втором гораздо громче и потом стал беспрестанно повторять «падре Хуан или падре Роман?» Мы не могли слышать, чем кончился ответ умирающего, но падре Р[ома]н уверял, что больной завещал свое имущество ему. Во всё это время падре Хван молчал и, будучи совершенно трезв, казалось смущался поведением своего товарища по проповеди. Поблагодарив добрых монахов за угощение и покончив расчеты за взятую у них пшеницу, мы воротились тою же дорогою обратно на свой корабль.

15-е число. М.П. [Лазарев] со мною отправился осматривать местность великолепного залива св. Франциска, на бар-казе под парусами мы направили свое плавание к острову св. Ангела. Лавируя по всем направлениям залива и делая постоянные промеры глубины, мы, наконец, пристали к восточ-

Стр. 134

ной стороне острова св. Ангела и расположились тут на берегу обедать. День был ясный при весьма умеренном от вест-зюд-веста ветре. Пока гребцы распоряжались устроить палатку и обед, мы вдвоем пошли на вершину острова, чтобы оттуда обозреть весь залив и хотя несколько ознакомиться с его окружающими берегами. Не предполагая никакой встречи на острове, отделяющемся от материка на 3/4 версты расстояния, и имеющем в окружности около 2:/г верст, мы не взяли с собой наших двуствольных ружей, а только взяли бумагу, карандаши и зрительную трубу. По небольшой тропинке, протоптанной, кажется, человеческими ногами, идя между мелким лесом и кустарниками, мы взобрались на самую вершину острова. От нее представилась нам картина великолепного пространного залива, окаймленного живописными берегами, и мы более получаса сидели на камне, снимая поверхностно все, что оказалось в видимом нашем горизонте. Потом прошли по вулканической плоскости вершин острова, длиною около 200 сажень, и, вполне налюбовавшись этою дивною природою, избрали одну из лощин, чтобы спуститься к своей пристани. Я поднял козий рог и говорю: «видно здесь водопой дикой козы». В самое это время послышался сильный шорох в лежащих близ от нас кустах густого кумов-ника. Мы остановились и стали вглядываться, что бы это могло быть. Треск начал раздаваться сильнее и вдруг выскакивает сизого цвета разъяренный медведь, идя прямо на нас на задних своих лапах. Мы находились от него в расстоянии 10 сажень и прямо бросились стремглав под гору, подавая голос опасности своим матросам. В это время уже мы не бежали, а катились как попало. С головы Лазарева спала его лакированная шляпа, медведь схватил ее в передние лапы и остановился, смотря на шляпу с изумлением. В тот же момент последовали внизу горы выстрелы за выстрелами, и матросы с шумом бежали к нам на встречу. Медведь, тотчас бросив шляпу, скрылся в кусты. Вся наша команда, состоящая из 8-ми гребцов, в том числе и отважного молодого Комова, отлично владеющего кинжалом, весьма сильного ловкого малого, отправилась вместе с нами на поиски нашего врага, так внезапно и так смело напавшего на нас безоружных. Но, проискав более часу,

Стр. 135

не открыли следов своего неприятеля и воротились к своему обеду.

В 5 часов пополудни, плывя под парусами вдоль берегов материка, в полугоре, мы опять увидали медведя, спокойно щиплющего траву, вероятно того самого, который нас так атаковал на вершине острова. В это время и мы в свою очередь приготовились его пугнуть. Четыре заряженных фаль-конета и 8 ружей были готовы дать залп по слову «пли». Как только последовал громкий залп, наш медведь, находившийся от нас в расстоянии 400 сажен, стал на задние лапы и с удивлением посматривал то на ту, то на другую сторону, наконец присел на корточки и стремглав поскакал в гору. В это время повторился с барказа еще залп и он опять, приостановясь, озирался, а потом пустился бежать без оглядки, и мы скоро потеряли его из вида.

К 9 часам вечера мы воротились благополучно на корабль. 16-го. На другой день, когда мы рассказали нашу встречу с медведем, комендант сказал, что такой счастливый случай весьма редко бывает, а большею частью обезоруженный человек, встретившийся с калифорнским медведем, остается его верною жертвою. Они стерегут человека в кустах и внезапно нападают. Мы приписывали наше спасение св. промыслу, через упавшую с головы М.П. [Лазарева] шляпу, остановившему изумленного зверя и давшему нам время откатиться под гору от него подальше. Если бы мы находились на горе немного повыше медведя, то само собою разумеется, один из нас был бы растерзан. Долго оставалось это событие в моей памяти и никогда не забуду, что обязан спасением единственно воле божьей.

18-го. Простились с обитателями порта св. Франциска, снялись с якоря и ушли в море, направя курс к юго-западным берегам Америки. По мере сближения с тропиками Рака, заметно большое количество морских насекомых, плавающих на поверхности воды, именуемых медузиными головами, весьма ядовитых. При дотрогивании их рукою, чувствуется как бы обжог. Ясная погода дозволила ежедневные лунные обсервации и неоднократно брали несколько расстояний ночью между луной и другими звездами первой и второй величины.

Стр. 136

Это упражнение сколько веселое, столько же и полезное для практики астрономических наблюдений, и местоположение нашего корабля всегда определялось с точною верностью. В 20° нордной широты и 246° О долготы замечено течение моря на поверхности к норд-норд-осту до 12 миль в сутки. Киты часто встречались на этом пространстве и множество летучей рыбы.

31-го. Пришли на вид острова св. Берты.

Сентябрь

1-го. Увидели остров Сокора. Поверили свое счисление по наблюдению течения моря, оказалось 18 миль к норд-осту.

9-го. Множество береговых птиц кружилось около корабля.

12-го. Видели летающих птиц разного рода вокруг корабля.

14-го. Сильный дождь и гром. Поймали трех альбатросов.

23-го. Пришли на вид острова Кокос, легли на якорь и поверили свои счисления. На этом острове много кактусов, и плоды вкусны, но покрыты колючим пухом, так что опасно есть, они похожи на персики. Множество на берегу разнообразных раковин в особенности именуемых шумовками, а в воде бездна акул. Одну я поймал на багор и притащил живую на корабль.

28-го. В виду села Эсмеральда стали на якорь. Были на берегу, но жителей не видали. Вообще берега живописны.

29-го. Остановились на якорь близ испанского селения св. Роза, в провинции Плата. Съездили на берег и были очень учтиво приняты начальником г-ном Казреро. Получили всякого рода свежей провизии, купили свиней, запаслись кокосами и ананасами, последние здесь очень крупны, но кисловаты. Вообще дома по этому берегу Америки строятся из бамбука, на столбах 4 арш. от земли. Все они похожи на клетки, это делается во избежание от насекомых, которых в этом крае множество, ядовитого свойства. Жители показались нам слабого телосложения, едят мало хлеба, а питаются больше бананами.

Стр. 137

31-го. М.П. [Лазарев] вместе со мною ездил в г. Эсмераль-ду, лежащий у подошвы горы Квито, при реке того же имени, где были приняты весьма гостеприимно губернатором доном Andrea de Castro [Андреа де Кастро], а на другой день губернатор с патером Romano [Романо] посетил наш корабль. Освежив команду плодами и пресною пищею, снялись с якоря и ушли в море. В реке Эсмеральде водится много пеликанов и никогда не виданной мною речной птицы наподобие цапли, ярко огненного цвета. Берега этой реки очень живописны. Термометр днем показывал 25° тепла.

Октябрь

7-го. На экваторе, в 276°26' ост (О) долготы по испытанию течения моря на поверхности к зюд-вест до 24 миль. Замечено сопротивление течения ветру подобно кипящей воде.

11-го. В виду мыса св. Елены, на глубине 40 сажен, в расстоянии 4-х миль при этой местности моря сильное течение моря к норд-весту до 35 миль. Проконопатили обе стороны баркаса по наружной обшивке. Начался свежий пассат от зюд-оста. Множество альбатросов летали около корабля. Противные пассатные ветры уклонили нас до 30°S широты и от сюда же мы стали держаться к Лиме в 17°2O'S широты.

Ноябрь

22-го. Встретились с китобойным американским судном «Atlas» [Атлас], капитан Euster [Ейстер] из Найчукета. Он посетил нас, и вскоре дали знать ему, что кит в виду. Он отправился тотчас на корабль, а мы несколько времени наблюдали, как его гребное судно быстро преследовало с гарпуном кита.

24-го. После 67-дневного плавания из порта св. Франциска, бросили якорь на рейде Калпао (в Перу), от Лимы 1 б верст в 12° (S) широты, на глубине 9 саж. На рейде было до 30 испанских купеческих судов и один военный бриг «Patricio» [«Пат-рицио»]. Салютовали крепость св. Анны 9-ю выстрелами и получили ровный ответ салюта. Пеленговали норд-вестную оконечность острова Лорензо, флагшток крепости св. Анны, мыс Чинка.

Стр. 138

Пребывание в Перу (Кальяо, гор. Лима) и обычаи жителей

Вскоре по прибытии на рейд Кальяо, приехал капитан над портом и чиновник таможенный. Первый взял с собой корабельный журнал и другие бумаги, относящиеся до плавания, и вместе с Лазаревым отправился на берег. Так как никто не мог прочитать наших документов, то они вскоре были возвращены. На другой день М.П. [Лазарев] отправился в Лиму представиться вице-королю. После обычного представления, вице-король дал полномочие на свободное здесь пребывание. На корабль назначены [были] два таможенные чиновника, чтобы помимо таможни ничего не было свезено с корабля на берег.

Отвязали паруса и выдернули весь бегучий такелаж, чтобы во время стоянки на якоре оный не подвергался понапрасну порче от влияния знойного воздуха. Испросили место в самой крепости, удобное для поверки наших хронометров посредством лунных и звездных наблюдений по расстоянию и нахождению среди его времени по двойным равным высотам солнца. Эта поверка велась мною с учеником Коммерческого училища российского, находившимся на «Суворове» для практических штурманских упражнений. Этот достойный молодой человек, поступивший с самого начала нашей экспедиции, вполне оправдал свое назначение, как по своему поведению, так и по познаниям в должности штурмана.

В Лиме М.П. [Лазарев] познакомился с главным директором Филиппинской компании г-ном Абадией, честным и благородным человеком, считающимся одним из самых богатых граждан в этой стране.

27-го. Г-н Абадия посетил наш корабль и обещал принять самое живое участие во всех делах, касающихся до размена наших русских произведений и вместе с тем сказал, что ему весьма будет приятно быть посредником в сношениях между нашей Американской компанией и Филиппинской компанией. Рекомендацией этого достойного и вполне просвещенного негоцианта мы пользовались во все время пребывания нашего в Лиме.

Стр. 139

29-го. В день рождения испанской королевы [60] принимали и мы участие в торжестве этого дня. Много было посетителей с берега на нашем корабле, как первый из русских, посетивший этот край, и знакомство наше с каждым днем более и более увеличивалось со всеми высшими чиновниками гражданского управления г. Лимы.

На корабле производились разные работы по исправлению такелажа и проконопачиванию обеих сторон корабля, равно и палуб. По окончании всех этих работ и по окраске, наш «Суворов» красовался самым модным щеголем, и ни одно морское судно, стоявшее на рейде Кальяо, не могло поравняться с ним в опрятности, как по наружности, так равно и внутри.

Многие из аристократических фамилий, даже никогда не бывавшие в море, приезжали любоваться и с любопытством всматривались в незатейливое, но дельное щегольство, редко ими виденное, как они сами признавались. В числе посещавших очень много было дам лиманских, вообще славных красотою и кокетством.

Декабрь

4-го. Дон Абадия уведомил нас, что вице-король маркиз де Абаскл просит капитана Лазарева и офицеров корабля «Суворов» к себе на обед. По этому приглашению мы в полной форме отправились на другой день к г-ну Абадия и в 4 часа были им представлены к обеденному столу. Кроме нашего общества никого не было приглашено.

5-го. Маркиз, 65-летний старик, встретил нас с полною испанскою вежливостью и любезностью, угощал самым многосложным обедом; около 20 блюд подавали с разными соусами и приправами из пряностей. Так продолжался обед около 21/2 часов при местной прислуге, но опрятно одетой. Тут же обедал его зять, красивый генерал испанской службы [61], недавно только женившийся на единственной прехорошенькой дочери вице-короля; из дам только она одна и присутствовала за столом. В жарком тропическом климате, при рое мух, которых прислуга и повешенные бумажные опахала беспрес-

Стр. 140

танно отмахивали, такие продолжительные обеды — чистое испытание терпению.

Во время обеда разговоров было мало, потому что беспрестанно подавали новые кушанья, и старик вице-король наблюдал, делаем ли мы честь его неистощимым блюдам. После обеда подали кофе и затем мы раскланялись, прося сделать нам честь посетить наш корабль, но старик маркиз извинился, что по законам Испании вице-король может принимать гостей, сам же не должен ни у кого бывать.

Г-н Абадия исходатайствовал нам право на торговлю в Лиме, наравне с испанскими подданными, чего никому из иностранцев до сего времени не дозволялось в испанских колониях. Получив такое благоприятное позволение, мы свезли в таможню все запасы русских изделий, которые назначены были в продажу г-ном Барановым и в непродолжительном времени явились покупщики на самых выгодных условиях в промен на хилийскую медь, хину, перуанский бальзам, гуми-гуд, вигонью шерсть, хлопчатую бумагу и часть на наличные деньги, которые были необходимы для нашего продовольствия и запасов свежей провизии.

Частые сношения с г. Лимою и посещения испанцев доставили нам удовольствие познакомится с лучшими фамилиями жителей, где мы были приняты весьма любезно.

Г. Лима отстоит от Кальяо на расстоянии 16 верст от моря. Местность эта постепенно возвышается, но в самой умеренной степени. Дорога шоссейная, но еще недавно устроена, и поэтому трудна для экипажей и лошадей. Так как в окрестностях, прилегающих от моря к Лиме, никогда не бывает дождей, весь круглый год при жаркой атмосфере, после утренних сильных рос, с 8-ми часов утра и до заката солнца, всегда страшная пыль, и путешествующие никогда иначе не ездят как по самое горло покрытые бумажною белою мантилиею с соломенною шляпой с большими полями на голове. Кроме торговок мулаток и негритянок на площадях, беспощадно громко кричащих вместе с попугаями в клетках, других существ женского пола во время дня никого не увидишь, и, если изредка появляются женщины на улицах порядочно одетые, то всегда закрытые шелковым покрывалом, перехва-

Стр. 141

ченные от стройной эластической, кофейного или черного цвета юбки, но столько короткой, чтобы чисто обутая хорошенькая нога была видна. Быстрая кокетливая походка лимлянок и стройный стан невольно заставляют иностранца забегать вперед и посмотреть в глаза проходящей мимо женщине. Тогда она непременно на мгновение откроет свое покрывало, и часто, увы, увидишь вместо хорошенького личика какую-нибудь, хотя тоже стройную, но дрянную харю мулатки. Как только солнце своим нижним краем коснется горизонта, тогда при захождении его смолкает все говорящее народонаселение, и весь католический мир Лимы благоговейно, с тихою молитвою на устах, провожает это великолепное светило с точно таким же приветствием как встречал и утренний восход его. Это европейцы и креолы испанские заимствовали от прежних обитателей этой страны — перуанцев, поклонников солнца. Племя этих последних кротких обитателей живет в первобытных своих хижинах в окрестностях Лимы, и мы нередко посещали жилища этого доброго народа, уныло, но с добродушием принимавших нас в своих хижинах в тени ветвистых деревьев. Я пил у них квас, приготовленный из рису или кукурузы, совершенно похожий по вкусу на наш русский.

По захождении солнца опять начинается та же обычная суета торгового люда, и аристократия, кейфуя в домах днем с закрытыми в окнах рамами, в сумерки собирается на гулянье, где всякого рода прохладительные готовы к услугам. Совершенно другое общество людей появляется во время вечерних прогулок, все дамы в своих легких белых нарядах, щеголевато одетые, со своими чинными кавалерами гуляют до 11-ти часов и долее и потом возвращаются домой и доканчивают вечер в разговорах, пении с аккомпанементом какого-нибудь искусного гитариста. На этих вечерах мне случалось пробыть иногда до 2 часов утра, очень приятно. В то же время по вечерам как молодые кавалеры и дамы при вечерней прохладе наслаждаются жизнью, а в трактирах на биллиардах, в кости, в карты, домино предаются страстно играющие. Тут почти всегда найдешь монахов, августинцев, проигрывающих целые ночи в своих белых рясах.

Стр. 142

Численность населения г. Лимы во время нашего пребывания считалась до 80 000 жителей мужского и женского пола, перемешанных с европейцами мулатов и частию негров. Кроме приходских церквей находится 4 огромных мужских монастыря. St. Domingo и St. Pedro [св. Доминго и св. Педро] из них самые замечательные [62]. В последнем обитают иезуиты [63] — последних до 200 человек живет в этом монастыре. Нравственность монахов весьма сомнительна, особенно августинцев, которых можно видеть всегда разделяющими обычные удовольствия светских людей. Монастырь св. Доминго при обширности своей, богато украшен. Мы видели 13-футовые колонны из литого серебра, украшающие алтарь.

Прежние постройки были каменные, но после сильного землетрясения, случившегося в 1747 году, когда г. Кальяо с 4000 обитателей провалился, тогда и в Лиме все строения пострадали от землетрясения, и с тех пор дома начали строить из такого материала в виде плетней, обмазанных глиною и крепко сбитыми стенами, так что при землетрясении стены не трескаются. Впрочем, дома здесь большей частью одноэтажные и никогда не строятся выше двух этажей, с плоскими крышками, на которые живущие выходят наслаждаться прохладою вечернего воздуха.

Нам сказывали, что во время сильных землетрясений колокольни церквей шатаются, как деревья от сильного ветра. Легкие землетрясения повторяются в окрестностях Лимы почти каждый месяц. В наше пребывание таковых было два. Однажды я шел по улице после полудня в 6 часов и вдруг почувствовал под ногами колебание земли. В одно и то же мгновение все жители выбежали из своих жилищ, становились на колени и молились. Я только по этому и понял, что было землетрясение. Это так всегда делают жители при всяком малейшем колебании земли, боясь, чтобы не повторилось сильнейшее землетрясение, подобное тому, которое предки их уже раз испытали.

Вот как рассказывали нам о великом землетрясении 1747 года. В одно мгновение глаза вода отхлынула от брегов и рейд порта Кальяо оказался без воды. Корабли, стоявшие

Стр. 143

на рейде, сорвало с якорей и, через несколько секунд, при возвращении воды обратно, этою ужасною волною были выброшены за 3 мили на берег по направлению к Лиме, а город Кальяо со всеми обитателями исчез и тут образовался пролив, отделяющий ныне остров Лоренцо. Мы посещали то место, где был старый Кальяо и только кое-где видны остатки кирпичей от бывших домов и место в рытвинах и ямах. Вся окрестность Кальяо пропитана селитрою, и местность эта представляет как будто болото, подернутое беловатою влагою. Еще нам рассказывали, что это великое и ужасное землетрясение случилось в то время, когда жители предавались во время ночи карнавала неистовым пляскам, голые, без всякой одежды, и потомство считает это карою небесною за грехи, подобно как было с Содомом и Гомор-рою.

Во время пребывания нашего в Лиме, власть королевская в колонии уже сильно колебалась, и повсюду и повсеместно составлялись общества креолов и мулатов, противящиеся королевскому правительству. Особенно в Хили* это движение весьма распространилось, и по местам инсургенты одерживали верх над королевским войском. Но в Лиме еще было спокойно, хотя брожение умов очень было заметно.

* Очевидно, Чили.

Стр. 144

1816 год

Январь

1-го мы отпраздновали скромно в своей дружной семье на к[орабле] «Суворов».

2-го. Ночью испанский бриг «Патриллико» ушел в Панаму и на нем отправился зять вице-короля со своею молодой супругою.

9-го. Получено известие, что эскадра инсургентов под командою англичанина Броуна, из трех вооруженных судов идет в Кальяо и что они намерены напасть на купеческие суда, лежащие на рейде. Комендант приказал, чтобы по ночам чинились частые объезды и на всех стоящих судах готовились к защите. Никому не дозволено было отлучаться с судов.

11-го. Показалось несколько вооруженных судов, идущих под всеми парусами с моря. В 7 часов вошли на рейд 3 корвета, 1 шкуна и 1 бриг и бросили якоря свои на внешней оконечности залива, в расстоянии от нас 3-х миль на норд-норд-вест.

12-го. При рассвете отряд судов инсургентов снялся с якоря и лавировал к рейду. Приказано нам оттянуться в сторону от крепости так, чтобы направление выстрелов из крепости было очищено. Мы в то же время переменили свое якорное место и остановились на якоре на 5-ти саженях глубины, став ближе к крепости, так, чтобы не подвергнуть себя выстрелам на зюд-ост от прежней стоянки.

Пополудни эскадра инсургентов стала на якоре в расстоянии 1!/г мили от пристани под флагами трехполосными: вдоль синий, белый и синий. В 5 часов ближайшего к рейду корвета последовало несколько выстрелов на элевации. Ядра долетали до судов, стоящих на рейде, но без всякого повреждения. Ночью были приняты все меры к отпору неприятеля.

13-го. Этот день прошел без всякого приключения. Вице-король сам присутствовал в Кальяо, отдавал приказания, пробовал стрелять из крепостных орудий, но ядра ложились, не долетая судов инсургентов.

14-го. В полдень с командорского судна неприятеля отчалила шлюпка и в недалеком расстоянии бросила вепрь с буйком под белым флагом, куда послана из порта шлюпка и взяла

Стр. 145

письма, адресованные на имя здешних обывателей, а с острова Лоренцо привезено 50 человек, взятых в плен инсургентами на испанских судах, шедших в Кальяо. Эти пленные подтвердили, что появившаяся эскадра пришла из Бонизе-раса [Буэнос-Айрес], команда которой состоит из матросов разных наций под начальством англичанина Броуна.

16-го. Пополуночи несколько вооруженных шлюпок напали на одно стоящее на рейде [ч]илийское трехмачтовое купеческое судно и на канонерскую лодку, прибывшую на подкрепление. Ночь была темная, только и видны были одни сверкающие выстрелы и ужасный шум на судах, вступивших в рукопашный бой. Крепость св. Ангела открыла батальный огонь по направлению сражающихся, и ядра ее пушек неоднократно пролетали над поверхностью нашего корабля. Мы тоже были во всей готовности встретить неприятеля, если бы гребные суда его по ошибке пристали к «Суворову». Абордажные сетки были устроены вокруг бортов и вся команда в полном вооружении бодро ожидала врагов союзного флага. Но дело кончилось только бесплодною атакою [чилийского купеческого корабля и канонерской лодки. После двухчасовой безуспешной атаки, инсургенты оставили свое предприятие и воротились к своим судам, стоявшим на якоре. Все стихло, кроме окликов часовых на судах. При рассвете эскадра инсургентов находилась на том же якорном месте.

Капитаны купеческих судов Филиппинской компании, стоящих на рейде, под председательством директора компании г-на Абадиа, на совете решили вооружить все суда свои, укомплектовать по военному положению и преследовать эскадру инсургентов. При таком энергичном распоряжении, нас, как военных офицеров, часто приглашали на совет. Наши матросы помогали формированию наскоро устраиваемого купеческого флота на военную ногу, прорубали порты, ставили орудия, и через неделю вновь импровизованный военный флот, равный морским силам инсургентов, готов был идти в море к преследованию эскадры инсургентов. Команда каждый день училась действовать орудиями. Шесть судов большого ранга со 100 орудиями, под флагом Филиппинской ком-

Стр. 146

пании красовались на рейде, принимая грозный вид военной эскадры под командорским брейд-вымпелом.

18-го. Эскадра инсургентов ушла в море, но меры предосторожности еще сильнее были приняты портовым начальством, в эту ночь пароль был назначен — Россия.

20-го. Скончался наш больной матрос Степан Хромов, он уже давно страдал чахоткою. Это был один из лучших наших матросов, уважаемый своими товарищами и любимый нами за отличное свое поведение и верное исполнение своей обязанности. На третий день тело его предали земле, при церкви пресв. Богородицы в Беловиоте. Для похорон были приглашены 7 духовных особ и с полным торжеством, по католическому обряду, несли гроб покойного его товарищи матросы, а мы в полной форме шествовали со свечами за гробом, покрытым нашим национальным флагом. Испанцы благоговели перед этою погребальною церемониею и все встречавшиеся молились за усопшего, точно так же, как бы за своего единоверного. После погребения духовенство, сопровождавшее покойного Хромова, было угощено обедом на корабле. Они все удивлялись, что такую почесть воздают русские офицеры своему усопшему простому матросу. А когда получили 28 талеров за их службу, то сказали, что такое щедрое подаяние за погребение простого человека никогда не изгладится из их памяти.

Один из духовных особ, увидав в нашей корабельной каюте изображение св. иконы Спаса Нерукотворенного и другое Пресвятой Богородицы удивился, что мы чтим святые иконы, также как и они. Тогда другой ему сказал, что греческая вера в христианстве есть древнейшая и что римско-католическое исповедание отделилось от греческого вследствие некоторых несоглашений, к несчастью это подало повод к распрям, но все христиане дети одного отца небесного и сына его Иисуса Христа. Угостив духовенство, мы расстались с ними дружелюбно.

28-го. Принято на корабль 120 ящиков яиц. Это первая погрузка, полученная нами в промен за русские мухоярь, парусину, пестрядь и другие изделия. Так продолжался прием разных туземных товаров каждый день, состоящих из хины,

Стр. 147

сасапарели, перуанского бальзама, гуммигута, меди, хлопчатой бумаги и проч. Промен этот был весьма выгоден для Американской компании, да притом наша парусина и некоторые излишние паруса были проданы весьма выгодно. Получено вооружение с доков Филиппинской компании. Наконец привезли нам несколько ящиков самой превосходной королевской хины от г-на Абадии и разные вещи из древностей прежних инков [64], как сокровища дорогие от вице-короля макиза де-Абаскла в подарок нашему императору с письмами и отзывами о наших действиях в самых лестных выражениях.

Февраль

1-го. Изготовленная эскадра из 6-ти судов для преследования инсургентов снялась с якоря; отсалютовав по 9 выстрелов с каждого корабля, ушла в море.

12-го. Привезли нам на корабль 8 лам, 1 альпаку и 1 вигунь с Кардильерских гор [65]. Этих животных, никогда еще не вывозимых из Америки, мы купили на свой счет, чтобы по доставлении в Россию, оставить у одного из нас в имении для опытов аклиматизирования. За всех заплачено 500 талеров. После этого последнего груза подняли барказ в росторы и находились в полной готовности сняться с якоря.

14-го. Приехал на «Суворов» пассажир итальянец Анжиел-ли с женою и двумя маленькими детьми, с согласия нашего перевести их в Европу. Они в Лиме были ангажированы по контракту в опере. Madame Анжиелли, итальянка из Неаполя, отличная певица, а ее муж комик. Семейство очень доброе.

15-го. В 5 часов пополудни снялись с якоря, отсалютовали 9-ю выстрелами и получили прощальный ответ равным числом выстрелов с крепости св. Ангела. Оставили гостеприимный город Перу, где мы провели столько истинно отрадных дней, никогда незабвенных в жизни. Трудно странствование мореходца. Прости, славная страна Перу, и ее прелестная столица Лимы с ее гостеприимными жителями!

Стр. 148

Плавание к[орабля] «Суворов» от берегов Перу кругом мыса Горна до Портсмута (в Англии)

Февраль

15-го. Корабль наш «Суворов» после стадесятидневной стоянки на рейде в Кальяо, спокойного тропического климата, оправленный во всех частях, изготовленный к продолжительному плаванию, щегольски выкрашенный черною краскою с отливом и двумя тонкими продольными полосками, при умеренном ветре от зюд-зюд-оста в крутой бейден-винд левым галсом рассекал перуанские воды Тихого океана под брамселями, по курсу на зюд-вест. В 7 часов пополудни пеленговали Н-вый мыс острова Лоренцо зюд-зюд-ост в расстоянии 3-х миль. Команде после трудов дневной работы дано по чарке рому.

16-го. Пополуночи ветр начал свежеть, и волнение с носу, спустили бомбрамсели и закрепили брамсели. Состояние здоровья в наилучшем положении.

Солонина в некоторых бочках, взятых нами из Кронштадта, оказалась совершенно негодною для употребления в пищу, выбросили за борт. После двух с половиною [лет] плавания нашего от северного полярного полушария к южному и обратно и быстрых изменений климата от 0° до 30° тепла, надобно было ожидать, что не совсем искусно изготовленное посоленное мясо не выдержит испытания всех климатов. Чем более мы отдалялись от экватора, тем сильнее дул пассат и часто переходил из умеренного ветра в крепкий риф-марсельный.

23-го. Мы вступили в тропик Козерога в долготе по хронометру 270°40' ост, числительная же долгота 271 °40'. Так как наше плавание, чисто кругосветное, было совершаемо от Гринвического меридиана по остовому направлению, то и счисление велось неизменно от оста (О) до веста (W) к осту (О). Перейдя тропическую параллель, пассат постепенно стал сходить к осту, так что мы могли часто держать свой курс на S и иногда даже на SO, при постоянном свежем ветре, переходившем часто в рифмарсельный.

Стр. 149

24-го. Будучи в широте 25° S, пустились на поиски острова, недавно открытого по рассказам американских китобоев. Но придя в широту 26° 12' и долготу 267°46', — места описываемого вновь открытого острова при ясной погоде не нашли, почему переменили курс к S; при этом склонение компаса вычислено по азимуту 9°10' О, термометр 17° плюс. По мере сближения к умеренному поясу, крепкие ветры стали повстречаться чаще, а потому переменили брасы и часть бегучего такелажа заменили новыми и вытянули хорошенько ванты и штаги.

Март

3-го. В широте 34°30' S и долготе 262°30' О оставил нас пассатный ветр и переменил сначала на норд-вест, а потом к зюд-вест, с тех пор наш курс тоже перешел к зюд-осту и после постоянного плавания корабля, в течение 18-ти дней левым галсом, сегодня легли на правый галс, в полветра, по прямому направлению к мысу Горну. Склонение компаса вычислено 12°0, температура плюс 17°.

4-го. Ветр крепкий. Эти сутки пробежали 172 мили.

6-го. Шторм с порывами сильных шквалов при большом размахе волнения от зюд-веста и сильный дождь. Вода в корабле стала довольно сильно прибывать, так что нужно было в частую прибегать к помпам. Сильная боковая качка. В .жном полушарии размахи волн гораздо огромнее против морей северного полушария. Наши кордильерские ламы во время шторма хорошо держались, иногда лежали, иногда стояли, упираясь на бруски своими длинными ногами.

7-го. В широте 41 °S и долготе 272° О, термометр упал до 9°. После тропической теплоты стало ощутительно холодно. Множество ширококрылых альбатросов сопровождали наше бурное плавание. Видели одну черную птицу в широте 43°30'S.

8-го. Видели много других птиц, не отлетающих далеко от берега в широте 45° и долготе 2721/г°- Из-за постоянно сырой погоды стали появляться больные.

10-го. В широте 47°S и долготе 276° О, склонение компаса вычислено 172/2 О, перемены марсы, шкоты заменены но-

Стр. 150

выми. Множество альбатросов и других птиц, обитающих океан, летало вокруг корабля.

12-го. В широте 50°S, долготе 280° О, склонение компаса найдено 2° О, термометр показал 8° плюс. По случаю сырости и холода дано вечеру команде по чарке рома. Ветр из крепкого перешел к шторму, в это время мы находились в широте 52° S и долготе 28Г30' О, от ближайшего берега острова Диего де-Рамирес 430 миль.

13-го. Ветр несколько умереннее, изменился от вест-зюд-веста к зюд. Команда здорова. Термометр показывает 5° плюс, на море это ощутительно холодно.

15-го. Шторм, корабль по одним триселям в 54° широты и 283° долготы. Команде дана вечерняя порция рому.

16-го. Тихий ветр от зюд-оста, но сильная зыбь. Множество птиц кружилось около корабля, в особенности морских ласточек.

18-го. Зыбь сильная, от зюд-оста. Терм. 4°.

19-го Шторм, при ветре от зюд-веста, в широте 56°, долготе 287° О. Остров Диего де Рамирес 125 миль, погода пасмурная с дождем. Термометр 4°.

20-го. Шторм при сильном волнении, пасмурной погоде и дожде, а по временам град. Склонение компаса найдено 24°30', термометр показал — 1°. Очень холодно.

21-го. В полдень прояснилось, увидели остров Diego de Rameres [Диего-де Рамирес] в расстоянии 24 миль к норд. В нашем исчислении по хронометру оказалось погрешность только 14 миль в долготе к весту.

22-го. При крепком ветре от зюд-веста прошли на траверзе остров Диего-де Рамирес в 3 }/2 милях расстояния, миновали южную оконечность мыса Горна и переменили куре к норд-осту. При сильном попутном ветре мы в трое суток совершили благополучно 560 миль. Больных на корабле 3 человека. Ламы наши перенесли эту бурную погоду, при огибании мыса Горна, очень благополучно, да еще одна из них родила маленького самца.

25-го. Ветр умеренный от норд-норд-веста. Почти весь день был дождь. Корабль делал по 9 узлов. Погода ясная. Про-

Стр. 151

сушивали одежду и мелкие паруса. Широта 50° S, долгота 307^2 О, склонение компаса 19° О.

30-го. В широте 41° S, долготе 322° О, склонение компаса

т о.

Апрель

1-го. В широте 39° S, долготе 328° О, склонение компаса 2° О. Выбросили несколько бочек испорченной солонины за борт.

3-го. В широте 36° S, долготе 33Г О, склонение компаса Г W, магнитная стрелка начала уклоняться от оста к весту, терм. 11°, погода ясная, ветр от норд-вестовой четверти.

4-го. Имели несколько лунных обсерваций и поверили свое счисление — оказалось по расстоянию Регула и луны долгота места 331°12' О, по хронометру 331°40', а по счислению корабельного журнала 330°50'. Остров Тринидат в 925 миль HaNV2 W.

б-го. Ясная погода, ветр вест-зюд-вест. Взято несколько обсерваций. Средняя долгота места вычислена: 335°08', а по хронометру 334°19'О или 24°52'W от Гринвича, в широте 31°53' S склонение компаса 3° W. Остров св. Вознесения 1560 миль на N20° О, в сутки течение моря 18 миль к норд-ост. Терм. 15° плюс.

8-го. Ветр начал постепенно склоняться к норду.

12-го. Приятная, ясная погода при брамсельном ветре ост-зюд-ост, в этот день пробежали 176 миль по прямому курсу на NV2O.

13-го. Миновали тропик Козерога в 337° О долготы, но настоящего пассата еще не встречали, потому что последующие дни дул ветр с некоторыми изменениями от норда к осту.

17-го. При ясной погоде и норд-ост ветре мы не могли держать прямо курс и шли в бейдевинд на норд-норд-вест, находились в широте 20°23' S, долготе 333° 10' О. Увидели трехмачтовое судно, идущее к зюд-осту. Подошли для переговоров. Оказалось, что корабль «Нептун» из Лондона идет в Мадрас, на котором много было пассажиров, отправляемых из Англии. Это первое судно мы видели во все время нашего долговременного плавания, после 62 дней. Легли в дрейф.

Стр. 152

Англичане приезжали к нам любоваться чудными животными, хорошо выдержавшими продолжительный поход на море из жаркого пояса к холодному и несколько штормов. Капитан «Нептуна» снабдил нас отличным сеном для наших лам и сообщил все европейские новости. После приветствия друг другу «Нептун» направил свой курс к зюд-осту, а «Суворов» на норд-норд-вест. Как приятно встретить европейский корабль в море после 2-летней отлучки из Европы. День был воскресенье и все дамы стояли на палубе в белом праздничном платье под зонтиками, точно как бы мы встретились на гуляньи, и после вечерней прогулки пожелали друг другу доброй ночи. Часто мы рассуждали о предприимчивом духе англичан и смелом их женском поле. Наши русские женщины самого лучшего образовании никогда бы не решились предпринять такое продолжительное плавание и расстаться так легко со своим суровым климатом. Эти английские «miss» после продолжительного путешествия из своей родины, явясь на берегах Индостана, в самое непродолжительное время составляют супружеские партии и живут счастливо. В настоящее время англичане так распространили свои колониальные владения, что им везде кажется свое отечество, тем более, что переселяясь куда бы ни было, они никогда не расстаются со своими привычками трудиться и жить по возможности комфортабельно, а русский человек, как цыган, принимает и веру, и привычки той нации, где он живет. Это значит, что мы, русские, еще не выработали и не усвоили себе характера.

19-го. В широте 17°19' S в долготе 330°4Г О от Гринвича. Ветр стал отходить к осту и принял свойство пассатного, но еще не вполне; термометр 22°, течение моря к весту на 1 миль в сутки, склонение компаса 5° W.

21-го. В широте 12° зюд и в долготе 229° встретился настоящий пассат от ост-зюд-оста свежий марселевый со шквалами и дождем, течение моря 22 мили в сутки к весту.

24-го. В широте 4° S и долготе 329° остров Фернанда де Норона 24 мили к N 22:/г W при ясной погоде и брамсельном ветре от зюд-оста видели бриг под американским флагом, идущий к зюду. В 11 часов пополудни увидели остров Фернанда де Норона, на норд-норд-вест.

Стр. 153

25-го. В б1/2 час. пополуночи миновали Крысий остров в расстоянии одной мили и стали на якорь на 4 саженях, грунт мелкий песок. Пеленговали пирамиду острова Фернандо на зюд-зюд-вест. Салютовали крепости 7-ю выстрелами и получили ответ коменданта крепости через присланных двух офицеров, Отправили барказ за дровами, а сами на вельботе и на четверке поехали на берег, к которому очень трудно приставать по отлогой песчаной отмели — постоянное волнение и надобно сильно грести и держать прямо, чтобы не опрокинуть шлюпку. Сойдя на берег, комендант встретил нас очень радушно. Этот остров обитаем только одними португальскими преступниками, которых в это время считалось до 300 человек мужчин, но ни одной женщины, даже и сам комендант холостой. Когда madame Анжиелли, наша пассажирка, явилась в это общество обреченных на безбрачную жизнь, то все глаза устремились на нее и видно было, как их пламенные взоры сверкали и в то же время грустная меланхолия отпечатывалась на их лицах. Комендант угостил скромным обедом, большею частью из баранины, это единственное четвероногое животное, водящееся на острове, мелкой породы, с грубою шерстью. Весьма немного кур и множество красивых голубей, каких мне редко случалось видеть. Мы получили небольшой запас живности, которую отправили на корабль, сами же оставались до 7 часов вечера. После обеда приглашены были несколько отличных плясунов, и они под музыку единственной гитары отплясывали разные испанские и мавританские танцы. Один из них, природный испанец, красивый собою мужчина лет 30-ти, в особенности отличался гибкостью своих членов в мавританских танцах, так что нам было совестно за madame Анжиелли, но она, как истая итальянка, нисколько не конфузилась. В 7 часов вечера поблагодарили за гостеприимство и отправились обратно на свой корабль — Лазарев, я и Анжиелли с женой на вельботе, но чтобы по песчаной отмели, на которой довольной сильный прибой воды, шлюпка могла безопасно проскользнуть внутрь до настоящей глубины, то комендант послал б человек бойких португальцев сопровождать по прибою. Эти ребята полунагие стали по обе стороны шлюпки и проводили

Стр. 154

нас до крайней оконечности прибоя, идя по грудь в воде, и лишь только что мы освободились от прибоя, гребцы наши взялись за весла, и шлюпка понеслась обычным порядком. В это время я заметил, что у г-на Анжиелли отрезана фалда его фрака и дал ему знать, а тот в отчаянии закричал: «о, карман, карман!». Сопровождавшие вельбот преступники свесившийся за борт карман фрака мастерски отрезали, в котором были золотая табакерка и платок. Но уже поздно было отыскивать похитителей и наш добрый Анжиелли дорого заплатил за визит на остров Фернандо де Норонна. На другой день вытянули стеньги и брамванты, заметили, что несколько листов по ватерлинии под грот рим были оторваны. К10 часам привезли с берега несколько бочонков свежей воды и галетов и еще доставили свежей провизии. Подняли гребные суда и к 11 часам вступили под паруса, правым галсом на норд-ост, по курсу при зюд-остовом брамсельном ветре, при этом замечено течение моря 12 миль к весту. Склонение компаса 6° вест-ное, терм. 23°.

28-го. Миновали экватор, в долготе 328°б' от Гринвича, ветр брамсельный с дождем и шквалами, темп. 24°. Команда вся здорова.

29-го. В широте 2° N и долготе 328У2° О замечено течение моря 18 миль к весту.

30-го. В широте ЗУ2 N, долготе 328У2 ° О, течение моря к норд-норд-весту 12 миль. Остров Корво (Азерские) на 2 О 2172 мили.

Май

1-го. По расстоянию солнца и луны долгота найдена 31°26'15°" W от Гринвича, в широте 4°46' N, течение к N 21 миля.

6-го. В широте 12°41' течение моря к вест-норд-весту 17 миль.

11-го. В широте 21°16' N, долготе 319°50' О видели много судов, плывущих по направлению к весту. В 3 часа дня поравнялись с военным испанским бригом и передали друг другу свою долготу места. Термометр 28°. На протяжении этого

Стр. 155

моря видели много морских сплошных растений, в виде плывучих островов.

12-го. Мы миновали тропик Рака 318°40' О от Гринвича, терм. 22° плюс, рифмарсельный свежий ветр от ост-норд-ост, склонение компаса 9° W.

16-го. В широте 30°50'N, долготе 319° О от Гринвича склонение компаса найдено 14°2б' W. Пассат изменился и ветр брамсельный подул от зюд-веста, потом вскоре перешел к весту и к норд-норд-ост. Свежий марсельный с дождем, легли в крутой бейденвид на норд-вест, но это продолжалось только сутки и опять подул пассат от норд-остной четверти. Течение моря к норд-весту до 9 миль.

21-го в 37°22' N широты, 41 °55'W долготы по обсервации расстояние между луною и солнцем, склонение компаса найдено 17° W. Видели 3-мачтовое судно, идущее одним с нами курсом.

22-го. В широте 38°45' при ясной погоде взято много лунных обсерваций и через них определена долгота места: 40°45'50" W от Гринвича, склонение компаса 21 °20' W. Встретили французский бриг «Pirvet», идущий в Бордо из St. Thomas [Сан Томаса]. Посетили его и передали свое счисление. На этом бриге возвращалась во Францию молоденькая 17-летняя французская креолка к своим родным в Бордо. Это вторая встреча после отбытия нашего из Лимы с женщиною. Она много смешила нас своим живым и веселым рассказом о том, как она оставила своих родных в колонии и как надеется увидеть других родных в Бордо.

Последующие дни все были ясные и нам доставляло удовольствие почти всякий день обследовать долготу места по лунным расстояниям с солнцем, а иногда приходилось брать обсервацию между луною и Альдебараном — этою красною звездою нашего севера.

23-го. Остров Корво (из группы Азорских) от нас 380 миль S 85!/2° О- С этого дня приняли при исчислении считать расстояние от Сцилли, острова вестной оконечности Англии, в расстоянии от нее 1520 миль.

25-го. В широте 42°37' N и долготе 327°45' О склонение компаса найдено 24°50' W — это одно из самых больших уклонений магнитной стрелки от истинного полюса.

Стр. 156

27-го. В широте 44°46' N и долготе 327°45' О прошли мимо плывущего по волнам брика, без мачт, с подписью на корме «Betsey of Plymouth». На этом протяжении часто встречались с судами, идущими по разным направлениям.

Июнь

4-го. В широте 48° норд и долготе 354° 11' ост от Гринвича вода начала принимать зеленоватый вид, бросили лот, глубина оказалась 90 саж. грунт щебень с ракушкой, в это время мыс Лизард находился от нас в 105 милях на N 50° О, видели трехмачтовое купеческое судно, идущее к зюд-вест; склонение компаса по азимуту найдено 27°40'W, свежий ветр, закрепили брамсели. 12 часов обсервировали широту 48°57'16" N. Мыс Лизард 65 миль на N 22° О.

5-го. В полдень обсервировали широту 49°38'32" N, долгота 354°56' О в 29 милях от мыса Лизарда. Прибыл лоцман, больных на корабле один.

6-го. Тихий ветр от норд-норд-оста и норд-норд-веста. Приятная, ясная погода. Множество купеческих судов в виду. Спустили четверку, послали за рыбой на рыбацкую лодку (французскую); рыбаки в киверах и старых французских мундирах. Это люди распущенной Наполеоновской армии. Купили рыбы для себя и команды. После 108 дневного плавания из Лимы (Перу), мы сегодня имели отличный обед из макрели (отличная вкусная рыба, ловимая у берегов Англии и Франции по всему Британскому каналу). В 8 часов пеленговали высоты Фоя на норд-норд-ост, в 27 милях. На другой день, в 8 ч. утра увидели Портленд на норд-норд-ост.

17-го. Мыс Нидльс у о. Байта по правому компасу находится от нас на норд 47° ост, а Сан Альбионе Гед на норд 27° вест. В 6х/г часов пополуночи миновали Ниддльский маяк. В 11 часов бросили якорь между Портсмутом и островом Байтом наМодерз-банкскомрейде.наглубинеб1/? сажень, грунт мелкий песок.

8-го. Утром в 8 часов приехал с карантинного корабля капитан Вак и, удостоверившись, что вся команда в наилучшем здоровьи, дал дозволение свободно и беспрепятственно съезжать на берег. В 9 часов снялись с якоря и перешли ближе к

Стр. 157

городу Right [Райт], легли в фертовинд, положили дигилист к норд-ост, а пленут к зюд-ост, уровняв канаты — 66 саж. первого и 45 саж. второго, спустили на воду барказ и все астрономические инструменты, компасы и хронометры и свезли их на берег для проверки. Хронометры отправили в Лондон для осмотра и поверки на обсерваторию.

9-го. Отвязали все паруса и выдернули бегучий такелаж. Занялись поправкою и окраскою корабля снаружи.

10-го. Тянули и исправляли стоячий такелаж.

13-го. Пришла на Спитгейдский рейд английская эскадра, состоящая из 6 линейных кораблей, 2 фегатов и 4 бригов, бросили якорь на Модерз-банке, под карантинным флагом. Эта эскадра давно находилась в Средиземном море под командою лорда Эксмута (прежде капитана Berry), того знаменитого адмирала, осаждавшего Алжир.

16-го. В эскадре лорда Эксмута спущены карантинные флаги и все корабли перешли на Спитгейдский рейд.

В течение нашей стоянки на якоре, ежедневно посещали нас англичане и любовались находящимися ламами и вигунью, совершившими такое продолжительное и бурное путешествие из Тихого океана тропических берегов. Обитатели Кордильеров появились у берегов Англии. Сколько ни старались испанцы, а потом Наполеон 1-й вывезти этих животных из Перу в Европу, но всегда неудачно — они все погибали на пути. Может быть и у нас то же самое могло случиться без тщательного ухода за ними и строгого наблюдения за чистотою. Во время знойного солнца в тропических странах над ними был устроен парусиновый тент. Ни лама, ни альпака, ни вигонь, не станут пить воды из одной и той же посуды, а потому для каждой было сделано особое ведро и всегда чистая вода. Под ногами всегда было чисто и вытиралось швабрами. Два матроса, приставленные к ним, хорошо обращались с ними, что животные кроме них не любили никого к себе подпускать, сердились, топали ногами и изрыгали на чужого им человека свою жвачку прямо в лицо. Мы привезли тоже двух черепах с островов Галопегас. Это тоже было редкостью для посетителей. Много попугаев всегда оглашали своими криками и хохотом палубу нашего корабля. Всякого рода редкости

Стр. 158

из раковин, оружия, байдарок алеутов, находились на корабле. Два раза я ездил в Лондон за своими астрономическими инструментами и всякий раз являлся к своему посланнику графу Ливену, обедал у него и нашего достойнейшего священника Якова Ивановича Смирнова. В одно воскресенье после обедни, когда я завтракал у Якова Ивановича, к нему пришел посланный от адмирала Чичагова, тогда жившего в Лондоне. Я просил передать Павлу Васильевичу свое почтение и просил позволения с ним видеться. Через полчаса посланный явился и сказал, что адмирал Чичагов с большим удовольствием желает меня видеть у себя, а потому вместе с Яковом Ивановичем Смирновым мы отправились к адмиралу Чичагову. Поседелый, но еще очень бодрый адмирал принял меня очень ласково, расспрашивал про наше плавание и про все места, где мы посещали, продержав меня около 3-х часов в постоянных расспросах. Я не видел, как прошло это время в беседе с разумным человеком. Тогда еще был жив 72-летний старик граф С [емен] Романович Воронцов. Этот день был [днем его] рождения, и Павел Васильевич очень жалел, что не может еще более оставить меня у себя, потому что ехал к графу Воронцову обедать, да и мне нельзя было оставаться еще день в Лондоне, а потому, простившись с адмиралом, я отправился за своими инструментами и хронометрами к часовому мастеру Арнольди. Хронометры, проверенные исправно уложены, и я с ними отправился прямо в контору дилижансов и в 7 часов вечера выехал из Лондона в Портсмут.

18-го. Воротился на корабль. Все готово было к отплытию, привязали паруса, продернули бегучий текелаж и подняли один якорь. Еще нужно было остаться несколько дней за разными мелочными поделками.

24-го. Корабль совсем готов к отплытию, покончены расчеты с поставщиками провизии и других корабельных потребностей со дня прибытия сюда. Таким образом, свершив кругосветное плавание по кругу восточного направления, оставив Россию в 1813 году октября 8-го дня, мы остановились в Карлскроне, откуда под конвоем английского и шведского флотов, прошли Зунд, держась берегов Швеции, потому что Дания, еще будучи в союзе с французами, была

Стр. 159

враждебна нам, шведам и англичанам. Пройдя Зунд, отделились от конвоя и пришли в Портсмут; из Портсмута — в Рио-Жанейро (Бразилия); из Рио-Жанейро — в Австралию, в порт Джаксон; из порта Джаксона — в Ситху. Здесь в пути открыли остров Суворова в 13° южной широты, неподалеку от острова «Опасности». Из Ситхи — в Камчатское море и потом опять в Ситху. Отсюда — в порт св. Франциска и вдоль берегов провинции Квито прошли Лиму (Перу). Отсюда, кругом мыса Горна, прибыли в 108 дней в Портсмут. По счислению, выигра-лось у нас ровно сутки, так что у нас на корабле праздновалось воскресенье, а в Англии суббота. Откинув свои счисления и записав по журналу новый порядок дня, из Англии уже счисление времени пошло тем же порядком, каким начали при отходе из Англии. Матросы не понимали, что в кругосветных плаваниях это всегда так случается, удивлялись, как это могло быть, что целые сутки мы опередили и дни кажется все шли тем же порядком.

15 градусов по долготе равняются одному часу по времени. Поэтому, если суда идут на восток, то проходя 15° по параллели, они выигрывают час вперёд, а суда, идущие по параллели к западу, проигрывают один час. На этом основании корабль, обошедший [кругом света] восточным путем, встретившись с кораблем, обошедшим землю западным путем, при встрече на меридиане отплытия между собою будут иметь 2 дня разницы.

24-го. Пополудни в 1 час при умеренном норд-остном ветре снялись с якоря и вступили под паруса по курсу сначала на ост, потом на зюд-ост, а в полночь на ост-зюд. На другой день поутру в 8 часов в виду французского берега.

25-го. Пополудни в 10 часов пеленговали Соут-Портленд (South Portland) на норд 15° ост, а в 8 часов пополуночи подошли к берегам Кале и расстоянии 2 миль бросили якорь. Здесь выгрузили несколько ящиков хины и небольшую пропорцию кип хлопчатой бумаги по комиссии одного купца из Лимы, взятых нами из одной благодарности за его честное отношение к нам [66].

26-го. Рассчитались с лоцманом, взятым из Портсмута, и в 8 часов снялись с якоря, и пошли по курсу к ост-норд-осту, при тихом ветре от вест-зюд-веста и ясной погоде.

Стр. 160

27-го. При брамсельном ветре от ост-зюд-оста, по 8 узлов хода вступили в пределы Немецкого моря. Склонение компаса найдено по азимуту 22°30'вест.

27-го. Погода та же. Много судов в виду. Делали промеры на Доггер-банк, глубина 23 сажени, мелкий песок. Грунт дна Немецкого моря на Доггер-банке так разнообразен, что по грунту и глубине, отмеченных на картах — верно можно обозначить свое место кораблю.

30-го. В 3 часа пополудни увидели берег, к норду. В 6 час. мыс Ландэснез на норд-норд-вест в 21 миле. Пополуночи, при тихом ветре от норд-вест и веста в Категате, показались берега мыса Kabstone [Капстона], на зюд-ост в расстоянии 20 миль, глубина моря 23 сажени, грунт мелкий песок. В сутки увлекло корабль течением моря к зюду на 16 миль.

Июль

1-го. В 2!/2 пополудни 15 судов в виду, виден берег, на зюд-ост. Пеленговали Скагенский маяк на 350° в расстоянии 12 миль. Пополудни в 3 ч. миновали остров Винго и в то же время пеленговали Молстранд норд-ост-норд. В полдень обсер-вована широта места 56°23' N долгота по пеленгам 12°16', а по хронометру 10°55' О. Кол Маас на S 32° О, 7*/4 мили.

2-го. Пополудни в 4 часа крепость Кронборг находилась на траверзе, а в [половину] 5-го бросили якорь на Гельзи-норском рейде, на глубине &/2 сажен, грунт ил,, крепость Кронборг по пеленгам на норд-вест. Более 50-ти купеческих судов на рейде. М.П. [Лазарев] ездил на берег для своей надобности.

3-го. Вечером в 10 часов прибыл на корабль лоцман для провода через Зунд, а пополуночи в 3 часа снялись с якоря при зюд-весте тихом ветре, лавировали проливами к зюд.

4-го. В 9 часов вылавировали из бакенов; в 12 час. пеленговали оконечность мыса острова Драко, которого риф простирается до 24 миль к зюд, на оконечности поставлен голик и бакен от нас находится в 21/2 милях на N 5° О; от этого места лоцман нас оставил.

5-го. В 4 часа пополуночи маяк Фалетербо; на зюд 65° ост, в расстоянии 3]/г миль, в 8 ч. утра остров Меун на вест, в 12

Стр. 161

часов оконечность острова Меуна на норд — 7° ост, обсервована широта 54°44' норд. Остров Меун на норд 24° вест

5-го. Брамсельный ветр и облачно, в полдень острова Бор-нгольм норд 71° ост 71 миля.

6-го. Был брамсельный ветр от оста. В 6 часов мыс Руген норд 34° вест, в расстоянии 16 миль. Ветр марсельный и зыбь с носа. Пополуночи, при рассвете, шведские берега в виду на норд-ост. В полдень обсервована широта 54°53' вест.

7-го. Ветр свежий. В 8 часов миновали остров Христиан-сор в расстоянии 8 миль, в 9 часов Христиансорский маяк на зюд 22° вест в 11 милях. Пополуночи, на рассвете, 11 судов в виду, ветр от вест-норд-вест крепкий с порывами, 81/2 узлов хода, термометр 14°, в полдень в широте 56°19' норд, в долготе по хронометру 18°7' ост, в сутки увлекло корабль течением моря к зюд 12 миль. Мыс Горбаро остр. Готланда на норд 22° ост 39 миль.

8-го. Крепкий ветр от норд-веста с дождем заставил нас спустить бомбрамстеньги и взять по 2 рифа у марселей. Корабль бежал к норд-осту до 9 узлов, но к полуночи начал ветр стихать и после грома и молнии, как бы приветствовавших нас перед вступлением в родные финские воды, заштилело и ветр изменился к осту и потом в 8 часов утра тихий ветр подул от норд-веста; отдали все рифы у марселей и поставили брамсели. В 10 часов пополуночи г. Виндава в виду на зюд 81 ° ост в 51/2 милях. В полдень широта места обсервована 57°29'19"N, долгота по хронометру 21 °01'15" О, по пеленгам же 21°06' О от Гринвича. Терм. 14 1/24.

9-го. Ветр умеренный от норд-ост, виден берег Готланда на норд-норд-вест. Пополуночи ясная ночь. На рассвете 4 купеческие судна в виду. В полдень широта места обсервована 58°04' N, долгота по хронометру 21°2'45" О от Гринвича. Маяк Фальтинбо на острове Эзеле норд 50° О, 31 миля, терм. 14 1/2.

10-го. Пополудни после 2-х часового штиля тихий ветр подул от веста и к полуночи переменился и зюд-весту — бомб-рамсельный. Поставили все паруса и лисели. В 10 часов утра увидели маяк Дагерортский на N 60° О; в 9 1/2 милях, в пол-

Стр. 162

день широта места обсервована 58°58' N, долгота по хронометру 21 °341/2 О. Маяк Дагерортский — 8 миль на S 78° О.

11-го. Ветр тихий от вестовой четверти с изменениями. Пополудни в 9 часов Оденсгольмский маяк на N 60° О; пополуночи в 2 ч. штиль. Ветр в 5 ч. утра подул от оста. В полдень Оденсгольмский маяк, на S 44° О, в Ю1/2 милях обсервована широта 59°ЗГ N, долгота 23°03' О.

12-го. Маловетрие и облачно. Пополудни в 7 часов подул резкий ветерок от вест-норд-веста. Корабль под всеми парусами подвигался на ост-норд-ост по 3 узла в час. Пополудни в 9 часов маяк Пакерортский на зюд-ост. В полдень острова Кош-карова в 11 милях на N 67° О в 11 милях.

13-го. Легкий брамсельный ветр от вест, корабль под всеми парусами шел по курсу к осту, в 6 часов пополудни прошли на траверзе Кошкарский маяк, в 9 часов видели Эксгольмс-кий маяк на зюд в 6 милях. Пополуночи в 1 час пеленговали Гогландский маяк на N 73° О, а Радикер на зюд 50° О, в полдень Сомерсетский маяк на N 58° О в 10 1/2 милях.

14-го. Тихий ветерок от норд-вест, корабль под всеми парусами шел к ост-зюд. В 2 часа пополудни увидели русскую эскадру, состоящую из 10-ти линейных кораблей, к вечеру ветр несколько изменился к норду, тоже слабый.

15-го. В полночь пришли на вид Толбухина маяка, а на другой день с 8 часов утра стали на якорь на малом Кронштадс-ком рейде против ворот Средней гавани. Не стану описывать той радости, которая ощущалась на душе по совершении такого дальнего плавания. После 2-х лет и 10 месяцев отсутствия из своего отечества, не имея никаких вестей ни от родных, ни от друзей, это ощущение едва ли можно описать. Оно невидимо и не уловимо. Мысли постоянно заняты о близких сердцу и родных, и с каким-то трепетом на сердце ожидаешь встретить появление знакомого человека, и с нетерпением ждешь услышать от него весточку из родного края, а между тем на сердце весело, что вот уже мы на месте и исполнили свой долг честно. Корабль возвратился в совершенной исправности. Команда вся здорова и бодра. Ничто не помрачило нашей дружбы — пошли приятелями, а вернулись друзья-

Стр. 163

ми. Не всегда и не всем случается возвращаться после плавания кругом всей земли.

Тотчас по уборке парусов, много из наших товарищей явились приветствовать нас с благополучным прибытием. Пошли рассказы и расспросы до самого вечера. Этот день мы обедали на корабле, достали бочку солонины, отпущенную нам из Кронштадта при проходе в 1813-м году, да бочку воды, тоже налитую в Кронштадте тогда же, и попробовали за обедом то и другое — оказались не испорченными, вода без запаха, но только от бочки, внутри обожженной, несколько потемнела. Подчевали своих сослуживцев настойкой рома из ананасов в пунше, такого нектара они никогда не пивали.

На третий день прибыли на корабль директора Российско-Американской компании [Михаил Матвеевич] Булдаков, [Венедикт Венедиктович] Кремер и Северин [67], довольные нашим исполнением дела и даже тем, что мы благоразумно распорядились оставить Ситху по своему усмотрению для пользы компании; и вообще все действия наши по торговым отношениям к Лиме, а равно по сношению нашему с Филиппинскою компаниею были ими вполне опробованы. Груз, доставленный нами на «Суворове», ценою в 2 000 000 рублей, передан весь в порядке, а равно рекомендательные письма о прибытии нашем в Лиму от вице-короля к императору и от гл[авного] директора Филиппинской компании г-на Абадии к директорам нашей Р.-А. компании, с подарками, посылаемыми от обоих Его Императорскому Величеству.

Корабль ввели в гавань, который и поступил в ведение компании. Привезенных лам, альпаку и вигонь живых, передали компании за 2000 рублей, равно и черепах, которых свезли в Петергофский сад, чтобы там во время праздника 23-го июля, в день тезоименитства императрицы Марии Федоровны, эти небывалые в Европе обитатели Кордильерских гор, как редкость невиданная, могли быть показаны как императорскому двору, так и присутствующему народу на гу-ляньи.

20-го. Мы перебрались на берег, обедали в клубе с некоторыми из наших добрых сослуживцев. Здесь я узнал, что дочь

Стр. 164

командора Юстина Васильевича Мура, моего командира, когда я служил на корабле «Мироносце», в 1812 году, Марфа Юс-тиновна, некогда занимавшая мое сердце, помолвлена за капитан-лейтенанта Михаила Николаевича Васильева, тут же с нами обедавшего, и мы чокнулись с ним рюмкою славного портвейна за здоровье нам обще любезной Марфы.

По сдаче корабля и по окончании всех расчетов с Американской] компанией, от которой мы получили следуемые нам деньги как жалованье, так равно и за отданных им наших лам, мы расстались окончательно с директорами компании, не получив обещанного нам награждения — 25-ти тысяч рублей, если корабль благополучно воротится. Но такой неблагодарный поступок нисколько не смущал нас. Компания предложила мне командовать ее кораблем, отправляемым следующею весною, и назначила мне 10 000 рублей годовой оклад жалованья, но я не решался пока не узнаю о положении моей матери и сестер, которых я не видел уже более пяти лет.

В числе посетивших корабль «Суворов», пока он стоял на рейде, был граф Павел Александрович Строганов, тогда отправлявшийся на одном русском фрегате к Канарским островам. Его расстроенное здоровье требовало леченья морским воздухом, и поэтому врачами приписано ему это морское путешествие. Этот умный и образованный р[усский] вельможа, с таким знанием морского дела и с такою наблюдательностью расспрашивал меня о нашем плавании, как будто сам давно служил и делал несколько морских компаний на море. Его любезное и учтивое обращение с нами, его искреннее участие и сочувствие ко всему полезному, внушало такое великое уважение к этому достойному человеку, что я при первом своем знакомстве так сильно полюбил его, что, если бы он только предложил мне в ту же минуту следовать за ним, то, конечно, я ни мало не задумывался бы принять его предложение и по свойству моего характера я привязался бы к нему всею силою души моей, так симпатична была его дивная натура. Но не суждено этому доброму человеку долго жить, и он на пути ещё не достигнув благодетельного климата, скончался.

Стр. 165

22-го. Все мы, Суворовцы, отправились в Петергоф на праздник. Всем отведены были придворные палатки с прислугою и полным содержанием от Двора. Граф Николай Александрович Толстой, гоф-маршал двора, сам пришел посмотреть, все ли у нас хорошо, и сказал, чтобы мы нисколько не церемонились, спрашивали все, что потребное к нашему столу и если какая будет неисправность, то относились бы прямо к нему. Такое заботливое попечение позволило нам в своей палатке распорядиться как дома и гости, из числа наших сослуживцев, были довольны, да и недостатка ни в чем не было.

23-го. В 2 часа пополудни император Александр с императрицею Елизаветою и вдовствующей императрицею Мариею и всем царствующим домом приезжали на линейках со всею придворного свитою смотреть наших лам, альпаку, вигонь и черепах. Долго они любовались этими животными, императрица Елизавета кормила белым хлебом. Все внимание было обращено на этих невиданных зверей, но нам не сделано было никакого приветствия, потому что наш морской министр маркиз да Траверсе не счел нужным нас представить. Грустно и досадно было нам такое невнимание, но вспомнив, что уже мы исполнили такой славный и еще редко совершаемый русскими мореходцами подвиг, и будучи в душе довольны сами собой, мы не нуждались ни в чьей похвале, скромно сознавая свое достоинство и не домогаясь никаких наград. Однако, надобно выработать в себе такое убеждение не одним трудом, но чистою любовью к делу. В эту пору нашей молодой жизни никогда не чувствовалось на душе никакого затаенного эгоизма, все мысли настроены к одному честному исполнению дела и обязанностей, на нас возлагаемых, любовь сотоварищей и полное уважение к нам были лучшею наградою. Воспитанному в школе терпения и многих лишений того избытка, служащего к удобствам жизни, с постоянными требованиями точного исполнения возлагаемых обязанностей, чуждому страха опасностей, сроднившемуся с морской жизнью, никогда в голову не приходит, чтобы за изложение служебного дела должно награждать особенно, но невнимание и малое соучастие к честным трудам, вот что поражает благородную душу и раздражает сердце. Такие благотворные влияние на мои

Стр. 166

чувства имела встреча с Павлом Александровичем Строгановым, подобного ему человека я уже не встречал в жизни, кроме некоторых из моих добрых и незабвенных товарищей по службе.

Отпраздновав петергофский царицын пир, на другой день мы при косвенном противном ветре, на нашей Портсмутской «верри»* воротились под парусами в Кронштадт, тогда, когда ни один катер не мог выгресть ни из Петергофа, ни из Ораниенбаума. Действительно, погода была самая отвратительная, но нам казалось, что лучше быть дома у своего скромного и теплого очага, нежели в гостях у холодных и неприветливых хозяев.

31-го. Явился ко мне священник отец Петр из села моего родного края, места моего рождения, которому я так обрадовался, как лучшему моему другу. После продолжительного свидания он рассказал мне о состоянии здоровья моей матушки и всего нашего семейства. Крайняя нужда притащила его в Кронштадт: он привез одного из своих сыновей из Новгородской семинарии в С.Петербургскую Духовную Академию и до того задержался, что ему не было средств возвратиться домой. Узнав в Петербурге, что я воротился на корабле «Суворов», он решился обратиться за помощью ко мне, и когда я, после скромного угощения, снабдил его деньгами, так, чтобы он без всякого затруднения мог воротиться домой, то этот добрый человек поразил меня своим впечатлением и никак не ожиданным движением бросился прямо в ноги. Мне было стыдно и за себя и за него, но видно крайность так была велика и помощи он ни у кого не нашел, что он не мог преодолеть своих чувств и залился слезами. Он был первым вестником в семействе нашем о благополучном моем возвращении.

Wheary (англ.) — лодка.

Стр. 167

III. 1816-1819 гг. ЖЕНИТЬБА И ЖИЗНЬ В ДЕРЕВНЕ

Настал сентябрь месяц, меня отправили в отпуск до 15-го марта следующего 1817-го года, и я, взяв, что необходимо было, чтобы скорее на перекладных доехать домой, а остальное свое имущество оставив на квартире, в половине сентября уже был у своих. Этого чувства радости семейной я не в силах, да и не умею написать, да, кажется, не нужно поэтизировать, когда душа и сердце вполне наслаждаются так много благами земными, — об этом и без меня много писали.

В сельце Абатурове [68], возвышающемся около 10 сажень над поверхностью огромного озера с несколькими островами, окруженного заливами и лесами, жило мое семейство. Спокойствие, тишина царствовали вокруг всего недалеко распространяющегося горизонта. За озерами в двух верстах виднелись две небольшие деревеньки — Берсенево и Прокуше-во. Небольшие поля примыкали к самому сельцу. Приходская церковь от нас находилась в 5 верстах, куда зимой проезд еще удобен, потому что болота и озера замерзают, но летом не совсем спокойно можно проезжать. Но как ни мрачно это местоположение, однако же, когда обитатели этой, не совсем живописной, местности согреты взаимною любовью, всякая нечистота помыслов, всякое коварство и интриги устранены, а одно искреннее участие и сердечная готовность помогать друг другу заменяет эту гидру несчастия житейского, тогда после бурной жизни городского света, такой скромный уголок покажется земным раем. Нигде не проводили так приятно время, как в своей доброй семье, полной христианской любви, и всему этому единодушию мы обязаны были умной и горячо любимой нашей матери, научившей нас любить ближнего по заповеди господней. Ее наставления, ее пример жиз-

Стр. 168

ни, ее заботы в детстве о моем воспитании всегда спасали меня от многих житейских бед. Здесь я родился и провел детские годы моей жизни до 12 лет — поступления моего в морской корпус. Здесь я научился смело переплывать озера и реки на самом утлом челноке, здесь я хаживал без провожатого через густые чащи лесов, и умел выходить из них, не пугаясь ни зверя, ни змей, с одною палкою в руках, а иногда с маленьким ружьем. Здесь, с появлением утренних лучей солнца, один отправлялся с удочками к озеру и часто к 7 часам приносил столько рыбы, что доставало на уху всей семье. Теперь, когда совершилось мне 28 лет и я обошел все пять частей света, все эти детские воспоминания живо представились, и я с полным восхищением любовался этою природою, мне давно знакомою и меня вскормившею. По другую сторону озера местность была возвышенная, земля лучше и удобнее, нежели, где стоял наш сельский дом, но отец наш поселился, где жили счастливо его предки, так это осталось и до сего времени без изменения. Матушка моя осталась 32-х лет вдовою с 10-ю детьми, хотя и знала хорошо, что по другую сторону было бы лучше поселиться, но озабоченная нашим воспитанием и наконец устройством 4-х сыновей [69], при своих небольших средствах, не могла выполнить своего намерения перенести все свое старое жилище на другое место.

В октябре матушка моя получила письмо от моей двоюродной тетки [70], родственницы со стороны моего отца, после которой я считался наследником ее имения, что она нетерпеливо желает видеться со мною и просит меня приехать к ней и познакомиться, так как она уже в преклонных летах, то желала бы передать имение при жизни и устроить мою будущую жизнь. Эту почтенную родственницу я знал только по рассказам от своих и никогда не рассчитывал на ее пособие, тем более, что не располагал оставлять службу, обеспечивающую мое существование без требования пособия от своих родных. Я видел их нужды, видел пять моих сестер, нуждающихся в устройстве, и не только не хотел брать доходы из моей части имения, но готов был уделить от своих избытков, накопившихся от моего весьма достаточного жалованья на службе. Приученный довольствоваться небольшим содержа-

Стр. 169

нием, я никогда ни в чем не нуждался и никогда не занимал ни у кого на свои прихоти, гардероб мой был в полной исправности, даже до излишества. Приобретенный мною капитал в последнюю кругосветную компанию — 4000 рублей служил хорошим резервом на случай черных дней, которых человек всегда должен ожидать в своей жизни и неустрашимо дожидаться пока наступят лучшие ясные дни. Человек во всем должен учиться у природы, она всегда с запасом, так, всматриваясь, он не будет много страдать и подпадать под зависимость подобных себе.

Настал ноябрь месяц, и я стал готовиться к отъезду в г. Калугу. В окрестностях этого города жила моя родственница Евдокия Петровна Унковская, пригласившая меня с нею познакомиться. Зимняя дорога установилась в половине ноября и я со старшей своей сестрой А[лександрой], приняв благословение матушки, пустился в дальнюю дорогу на Перемыш-лец, через Сомино, Устюжну, Красный Холм, Кашин, Дмитриев, Москву и, наконец, Калугу. Это первая моя поездка зимой так далеко по России. Мы проехали почти 700 верст расстояния на вольных лошадях, по этому тракту в 5 дней. Зимний путь в России всегда хорош, и нельзя жаловаться путешественнику не прихотливому до продовольствия себя пищею; был бы только чай да белые сухари — жить можно.

20 ноября, вечеру, в 7 часов, приехали мы с сестрой в сельцо Колышово, поместье моей родственницы. Дом деревянный, недавно выстроенный и весьма опрятно содержимый. При входе в него после 5-дневного приюта по крестьянским избам, мне показалась, что я во дворце какого-нибудь знатного немецкого принца: тепло, чисто, светло, с прислугою хорошо одетою. Я подумал: хорошо же живет моя тетушка. Вошли в гостиную, обогрелись, нам подали чай, а через полчаса явилась сама хозяйка — старушка благовидная, весьма чисто, но скромно одетая, в темном платье с маленькими белыми крапинками, без чепца, но голова причесана просто, и черные с проседью волосы повязаны бархатной лентой. Посадила нас возле себя на мягкий диван, поцеловала обоих и видимо, что она была очень рада нашему приезду. Сестру мою она хорошо знала, но в меня долго всматривалась, потом сказа-

Стр. 170

ла: «Ну, сударик мой, я очень рада, что бог привел меня увидать тебя при жизни, ты видишь, что я уже стареюсь и, если тебе не будет противно жить со мною, то я свой посох передам тебе, как моему ближайшему наследнику». Я поцеловал ее руку, поблагодарил ее и сказал, что до сего времени я был счастлив на службе, обеспечивавшей меня в жизни, но теперь, повинуясь желанию матушки, может быть, действительно, придется изменить свою жизнь, если это случится, то, конечно, я готов буду принять обязанность ее успокоить, но признаюсь в своем невежестве управления сельским хозяйством. Она сказала: «Ну, сударик, с твоим умом скоро привыкнешь, я тебя снабжу большим запасом хозяйственных книг».

Прожив несколько дней в Колышове, мы скоро свыклись друг с другом, и обращение ее со мною было такое родственное, как бы я уже давно жил с моею доброю и умною тетушкою. Ее любознательность вызывала меня на рассказы, что случалось в моей жизни видеть любопытного, и так дни проходили за днями. Между тем, я знакомился с соседями, по временам ездил город, познакомился с губернатором (Оме-льяненко), архиереем (Антонием), почтмейстером (Якубовичем), старшиною Дворянского собрания (СМ. Теличее-вым) и некоторыми другими лицами из благородного общества г. Калуги.

Одно время, беседуя с моею тетушкой, она сказала: «Ведь тебе, сударик мой, пора бы жениться». Этот вопрос меня несколько смутил, и я отвечал: «Да где же взять невесту?» Тут она объяснила мне, что еще не знавши меня лично, понимала меня хорошо и что с другом ее Верою Николаевной Бел-киною, также старою девицею, живши с нею вместе, они часто рассуждали женить меня по возвращении из морского путешествия на племяннице ее Катерине Михайловне Белкиной. Но та уже год вышла замуж [71], то у нее осталась младшая сестра, Варвара, да и к этой последней сватается жених некий Ермолаев, который в настоящее время с матерью своею и сестрой, поехали делать предложение. Но как отец невесты недавно скончался, то это дело еще не решенное. А потому тетушка моя придумала, чтобы я ехал к Анне Федоровне Белкиной, живущей в с. Богородицком в Вяземском

Стр. 171

уезде к сороковому дню после кончины мужа ее Михаилы Николаевича и вместо ее навестил печальное семейство Белкиных. Я с удовольствием согласился на ее приложение, взял подорожную и письмо рекомендательное от тетушки к Анне Федоровне, отправился в Вязьму 26-го декабря.

Перед самым отъездом в Вязьму я посетил преосвященного Антония, которого приязнию так много пользовался. Он спросил меня: «Уж не едешь ли ты жениться?» Я отвечал отрицательно. Тогда он сказал: «Чего тебе искать далеко, ведь невеста есть в 7 верстах от Колышева», — намекая на Авдотью Владимировну кн. Яшвиль, старшую дочь вдовы княгини Варвары Александровны, нашей соседки, но я ничего не отвечал, принял его благословение и простился с добрым священником.

27-го декабря. Я уже был в Богородицком и, не найдя никого дома из хозяев, отправился в с. Рыженки, имение Энгель-гардтов, средней дочери Анны Михайловны, в замужестве за Петром Яковлевичем Энгельгардт, где Анна Федоровна со всем семейством своим тогда находилась. Когда доложили обо мне, как я после узнал, то Анна Михайловна в этот самый момент стояла на коленях, перед своей младшей сестрой Варварой и упрашивала ее отказать Ермолаеву, намеревающемуся сделать предложение 29-го числа декабря, на другой день сорокового дня после кончины их отца, Меня приняли очень радушно. Я подал письмо Анне Федоровне от моей тетушки. Тут собралась вся семья: Александр М[ихайлович] Белкин с женою Катериною В[асильевной] [72], Федор Михайлович] Белкин с женою Кат[ериною] Ивановной [73], Николай Матвеевич Нахимов с женою Катериной М[ихайловной]. Все мне незнакомые лица, но в мои лета знакомства делаются скоро и легко, а притом все они знали и очень уважали мою тетушку. На другой [день] 29 декабря мы все вместе уже были в с. Богородицком. Множество гостей съехалось, приглашенных к обеденному столу по случаю поминок сорокового дня покойника. Для меня, в первый раз видевшего эту обрядность, жившего всю свою молодость за границею, показался странным этот обычай. В числе гостей был Александр Иванович Рибопьер, близкий их сосед, и Дарья Ивановна Уваро-

Стр. 172

ва, приехавшая за сорок верст — это две петербургские знаменитости. Но я больше всех обрадовался Сергею Михайловичу Фиглеву, моему старому сослуживцу и товарищу по службе, находящемуся тогда в отставке. Весь день я проговорил с ним, а на другой день [он] просил меня приехать к нему, гостившему у своего тестя Бунакова, в 10 верстах расстояния от Богородицкого. День прошел обычным порядком. Я был представлен Рибопьерам, которые просили меня быть с ними знакомым, на другой день по утру Федор М [ихайлови] ч дал мне тройку лошадей и через час я был в доме Бунаковых, у моего приятеля Фиглева. Я никогда не видывал такого множества сестер, их было 9 и все были вместе, одна лучше другой — замужние, девицы (последних оставалось еще 5), — полное раздолье для молодого человека. Вечером пошли разного рода игры, и мне так было весело, что хоть бы навсегда здесь остаться. Однако на другой день надобно было расстаться, тем более, что я был в зависимости от чужих лошадей и экипажа, которыми так любезно одолжил меня любезный хозяин с. Богородицкого. Воротившись к Белкиным, я опять был счастлив от ласкового и непринужденного их приема, и тут же мне шепнул на ухо Петр Яковлевич [Энгельгардт] , что по утру Ермолаев делал предложение, и ему отказано. Это предупреждение заставило меня в ту же минуту подумать, уж не судьба ли меня занесла сюда. Видя дружную семью, почтенную мать, к которой все дети и зятья показывают полное уважение, дочь, хорошенькую собою, в полном возрасте, о которой мне так много говорила тетушка, я стал смелее обходиться с нею, и как она всегда разливала чай, то я по обыкновению садился тогда поближе, чтобы получить чашку чая прямо из ее рук. Тут каждое утро и вечер узнавали друг друга, и я заметил, что это сближение приятно Варваре Михайловне.

Стр. 173

1817 г.

Января 3-го дня Белкины пригашены были на обед к Рибо-пьерам и меня, как их гостя, взяли с собою туда. Я ехал с Федором] М [ихайловичем], а на обратном пути с Николаем Матвеевичем Нахимовым. Дорогою я очень хвалил семейство, к которому он принадлежал, а он мне сказал, что если бы я ранее воротился из путешествия, тогда, может быть, Катерина Михайловна была бы замужем за мною. «Почему ж вы так думаете, — спросил я. — А потому, что родители ее и ваша тетушка так условились, — отвечал Нахимов, — и почему бы вам теперь не отнестись к меньшей сестре, если она Вам нравится». Тогда я сказал: «От этого я не прочь», — и попросил его узнать вечером, могу ли я сделать предложение. Он обещался. Когда мы воротились в Богородицкое, он в тот же вечер исполнил мое поручение и передал мне, что в настоящее время нельзя мне об этом деле говорить, потому что Анна Федоровна (мать) не может решиться так скоро после смерти ее мужа определить судьбу своей последней меньшей дочери, только что отказавшей г-ну Ермолаеву, и что она и все семейство меня очень полюбили и чтобы я побывал в Москве, куда они все едут в феврале месяце для окончательного раздела. Приняв это к сведению, я на другой же день поблагодарил хозяев за гостеприимство, простился с ними и положил в сердце своем искать сердца и руки Варвары Михайловны, о которой я полагал, что лучшего друга в жизни мне искать не надобно. Воротясь в Колышово, передал все, что случилась со мною в это короткое время, и поблагодарил тетушку за доставленное приятное знакомство. Она совершенно одобрила все мои действия и видно, очень была рада, что г-[ну] Ермолаеву отказали, а мне подали надежду. Так [как] это было ее сильное желание, то мне не оставалось более ничего, как только просить бога, чтобы и мое сердечное желание исполнилось, а потому я, с согласия тетушки, написал письмо брату В[арвары] М[ихайловны] Федору Михайловичу и просил его быть моим посредником в искании руки и сердца В [арвары] М[ихайловны]. Недели через две получил ответ, что мое предложение не противно ни матушке, ни Варв [аре] М [ихай-

Стр. 174

лов] не, и что он сам находит меня достойным женихом своей сестре, но решительно ничего не может сказать и просит меня приехать в Москву, в половине февраля, где объяснится окончательно дело. Получив такой благоприятный ответ, моя тетушка приказала тотчас собираться мне в Москву.

В Москву я приехал 12 февраля, проводив вместе сестру мою, возвращавшуюся домой к матушке, а сам на другой же день явился в семейство Белкиных, помещавшееся в доме Федора Михайловича, на Малой Никитской. Приезд мой, кажется, их очень обрадовал, и все они встретили меня, почти как родного.

Так [как] я никогда не живал в Москве и кроме семейства Белкиных, Энгельгардт и Нахимовых никого не было мне знакомых в этом большом городе, то тетушка советовала мне отнестись в Москве к одному священнику, ее знакомому, брату бывшего в Калуге преосвященного Евлампия, кончившего и жизнь свою в Калуге, да еще дала мне письмо к Петру Хрисанфовичу Обольянинову, тогда бывшему в Москве губернск[им] предводителем [дворянства], генерал анше-фу и андреевскому кавалеру. Прежде всего, я познакомился со священником Алексеем Ивановичем, старичком весьма умным и почтенным, при Новодевичьем монастыре. У него был свой небольшой домик недалеко от монастыря на Девичьем поле и он упросил меня остановиться у него. Видя его редкое добродушие, я согласился, хотя и очень далеко было от Никитской, где я должен быть всякий день, но добрая извозчицкая лошадь и сани баз затруднения меня доставляли туда и обратно. Чуждый всего церемонного и напыщенного, я представлялся всегда и везде так, как я есть, не нуждающийся ни в чьей зависимости и до сего времени даже и мою матушку не беспокоил ни малейшими требованиями. Мой маленький капитал, приобретенный трудом и потом, служил мне пособием во всех моих нуждах, а умеренная и неприхотливая жизнь была лучшим ручательством, что не буду просить ни у кого вспомоществования. Не знаю, как для других, а мне казалось всегда самым тяжелым делом попросить взаймы денег. Да и как же иначе. Ведь все мои надежды были только на свои силы и на те средства, которыми владею. От всего родитель-

Стр. 175

ского маленького наследства я отказался в пользу моего небогатого семейства и без самой крайней нужды никогда не хотел их тревожить моею бедностью, так что они даже не знали, терплю ли я нужду, или нет, потому что я всегда был весел и виду никому не подавал, в чем я нуждаюсь.

На третий день по прибытии в Москву поехал я к Петру Хрисанфовичу Обольянинову и подал письмо от моей тетушки. Старик очень ласково меня принял и тотчас представил своей супруге Анне Александровне [74], бывшей в параличе, чудесной и добрейшей женщине, некогда славившейся своей красотой. Она была двоюродной теткой Варваре Михайловне и по письму моей тетушки знала, зачем я живу в Москве. Просила меня бывать у них как можно чаще, что я и исполнил. Бывший жених В [арвары] М[ихайловны] Ермолаев был ей двоюродный племянник, но за всем этим она меня полюбила, как самого близкого ей родного.

17 февраля был день именин Федора Михайловича и я решился после обеда с ним объясниться. Трудно мне было решиться приступить к этому, вовсе еще незнакомому дипломатическому объяснению, но откладывать было нельзя, потому что пора было и возвращаться домой, и срок моего отпуска уже сближался к концу, а при этом я еще заметил одного из-майловского полковника Кильчицкого, тоже, кажется, посещавшего дом Ф [едора] М [ихайлови] ча с претензиею на сватовство. Итак, я приступил к разрешению моего дела. Улучив минуту, когда Ф[едор] М[ихайлович] был один, я подошел к нему и просил его объяснения со мною. Высказав свои чувства к его сестре, как мне указало сердце, я просил его узнать мысли Варвары Михайловны и матушки. Он просил меня побывать на другой день за ответом. Я тотчас уехал к моему добрейшему Алексею Ивановичу, с которым я в свободные часы столько имел отрадного утешения от его умной христианской беседы, поведав ему ощущения моего сердца.

На другой день в 10 часов утра я уже был там, куда меня призывало сердце. Федор Михайлович сказал мне, что весьма желал бы иметь меня своим семьянином и что сестра его находит меня человеком честным, которому решилась поручить себя на путь жизни, но матушка опасается отпустить свою

Стр. 176

дочь далеко от себя в Новгородскую губернию и не зная, какие я имею средства к существованию безбедной супружеской жизни, — это только служит препятствием. Тогда я сказал, что на мое новгородское именье я никогда не рассчитываю, а мои надежды только на то, что моя ближайшая по отцу родственница, которую все ваше семейство знает, убеждает меня оставить службу с таким условием, что она передаст мне свое Калужское имение, состоящее из 256 душ с готовым домом для жизни, следовательно, при таких данных, с помощью божьей и умением приняться за дело, наша жизнь уже при самом начале довольно обеспечена с материальной стороны. Федор Михайлович сказал, что он нисколько не сомневается в слове, данном моею тетушкою, просил меня отложить мои искания до августа месяца, тогда матушка Варвары Михайловны вместе будут в Колышове, увидятся с Авдотьей Петровной и решат дело. Такой отзыв мне показался хотя и благоприятным, но вместе и неокончательно решенным, а срок моего отпуска уже сближался. Я поблагодарил за все расположение, которым пользовался в семействе [Белкиных] так продолжительно, простился со всеми и на другой день уехал из Москвы*.

После обручения моего с Варварой Михайловной мы полюбили друг друга так, что уже ничто и никто не мог нас разлучить. Это духовное соединение, взаимно и честно принятое без всяких видов корыстного преобладания, ручалось, что мы на пути нашей земной жизни будем счастливы, имея запас своих убеждений в одном и том роде, запас веры несомненной, что надеющиеся на волю божию и сохраняющие завет Христов не будут оставлены.

9-го марта купил подарки для моей невесты и матушки Анны Федоровны: В[арвару] М[ихайлов]ну подарил турецкою шалью в 2500 рублей, а матушку — шалью в 800 рублей.

11-го марта мы оставили Москву и 13-го воротились в Ко-лышево благополучно. Свадьба наша была назначена в июле,

* Здесь пропуск в тексте рукописи (см. Предисловие). Записки продолжаются с перерывом около месяца.

Стр. 177

и тетушка в Москве заказала для меня дормез у лучшего каретника в 3000 рубл [ей] асе [игнациями].

15-го марта я послал по команде свидетельство о болезни и просьбу об отсрочке отпуска.

20-го на почтовых уехал в Богородицкое, уже по последнему зимнему пути, так что в Юхнове через реку Угру едва мог переправиться на лодке — лед уже начинал трогаться.

21-го марта прибыл в Богородицкое, и все семейство уже воротилось из Москвы.

Этот год св. Христово воскресение было 26-го марта, и я имел удовольствие встретить этот радостный, торжественный, христианский праздник с тою, с которою богом обручен был на всю жизнь. С той минуты ничего не было сокровенного между нами. Хотя мы, иногда в спорах не уступали другу другу, но никогда не доходило до неудовольствия. Итак, прожив вместе под одною кровлею около 6 недель, мы поняли друг друга совершенно и расстались уже, как бы давно жили и думали одною мыслью. Она любила музыку и хорошо играла на фортепиано, имела расположение к чтению, но книг в семействе было мало, а потому мы чаще всего вдвоем гуляли в саду, и я рассказывал, что случалось мне видеть в моей жизни, и это дополняло, чего не доставало при чтении лучших авторов. Я любил читать, и был знаком с хорошими авторами; путешествия мои во всех частях света, с ранних лет, придавали рассказам моим много интересного.

В половине мая я воротился в Колышово, а 20-го июня, в своем новом дормезе, отправился опять в Богородицкое, чтобы 29-го июня, день рождения моей милой невесты, провести вместе.

6-го июля, после обеда мы были венчаны в приходской церкви священником прихода отцом Николаем и моя обрученная уже стала моею женою. С моей стороны не было никого из родных, ни сторонних друзей. Два офицера полка, квартировавшего в имении, были нашими шаферами. Тихо и семейно мы провели этот день и как я вообще не любил шумных обществ, то это мне было очень приятно и казалось, что

Стр. 178

я уже давно принадлежу семейству, с которым сроднился по моей жене с этого незабвенного для меня [дня] и без преувеличения скажу, что я был вполне счастлив. Да и все новые родные мои меня очень полюбили и доказывали это во всю жизнь, а матушка Анна Федоровна всегда говаривала, что любит меня не менее своих сыновей, всегда бывала со мною откровенна и во всех случаях какого-нибудь смущения, она открывала свое сердце и душу нам. А смущений этих было немало в ее жизни, когда она после смерти добрейшего и честного своего мужа осталась вдовой. Все неудовольствия в семье были от невесток, которые были любимы своими мужьями до ослепления и верили всяким сплетням. Но об этом мне — ближайшему свидетелю распространяться не должно, все они уже умерли, и один бог имеет право судить и отличить правого от виновного нелицеприятно.

На другой день после нашей свадьбы приехала в Богородицкое моя тетушка, чтобы нас поздравить. Это посещение очень удивило, потому что все знали, что она уже давно оставила свет и далее 7-ми верст никуда не выезжала, кроме необходимых поездок в Москву, когда она приехала просить Варвару Михайловну мне в замужество. Я тоже не знал, что она пустится на такой длительный и трудный для нее подвиг — проскакать на почтовых почти 200 верст, но видно радость ее была при этом случае так велика, да и любовь ее ко мне не имела пределов, что она превозмогла все и доказала тем, как легко и нетрудно даже болезненному человеку порадовать своим приветом истинной любви того, к кому сердце искренно расположено. Она пробыла с нами только сутки и уехала, сказав, что будет ожидать нас с нетерпением и что все уже приготовлено в доме для нашего помещения.

10-го июля все приданное Варвары Михайловны, по расположению ко мне доброго Петра Яковлевича Энгельгард-та, посаженного моего отца, и Анны Михайловны, посаженной матери, было отправлено на их подводах в Колышово.

18-го июля мы, с благословением божиим, отправились сами. В селе Лоцмине, в 20-ти верстах от Вязьмы, вечеру сделалась страшная гроза с громом и молнией и дождем, так что мы должны были переждать несколько часов, а на другой день

Стр. 179

к вечеру приехали в Колышово в свой дом, где все уже было установлено, и тетушка встретила нас с образом. Эту ночь она переночевала с нами, а на другой день переселилась в свой флигель, выстроенный с весны, и наше домашнее хозяйство сделалось отдельно, без помешательства друг другу, как бы мы жили в городе на одном дворе дома.

Вспоминаю теперь то время, когда мы стали жить вдвоем, неприученные к роскоши, не имевшие никаких особых худых привычек, умеренные во всех желаниях, без предрассудков, и уже не в самых юных летах (мне было уже 29 лет, а моей жене 23 года), имея такую опытную мудрую руководительницу, пожившую на свете 53 года тоже не эгоистической жизни, без предрассудков, строгую и отчетливую во всех своих делах. Казалось бы, что с самого начала наше хозяйство [должно было идти] правильно и безошибочно, не тратя по пустому денег и не обязываясь чужою помощью. Но порядок старинной жизни, обычай безрассудно нерасчетливого хлебосольства с гостеприимством еще господствовал во всем обществе, так называемого нашего дворянства, большею частью малообразованного, также мало просвещенного и неправильно воспитанного. Обычаи народные не скоро изменяются, особенно тогда, когда крепостное право существовало во всей силе.

Воспитанный в Англии в лучшие годы моей жизни, чуждый предрассудков, с либеральными понятиями, я совершенно понимал это печальное состояние тогдашнего нашего общества с такою женою, которая, хотя и не разделяла моего мнения, но по любви своей ко мне готова была покориться всем моим желаниям. Однако привычки старины брали верх над всем, что попадало в их общественный круг и увлекали в свою пучину человека самого твердого только потому, что он не хотел раздражать их своим противоречием и видел, что одному нельзя бороться против общественного обычая. Тетушка моя, при своем светлом уме, но воспитанная своими родителями старого крепостного порядка, не соглашалась на мои доводы. Да и сам я убедился вскоре, что множество дворовых людей, поступивших в придание моей жене — старых, хилых, ни к чему не способных, с семействами их, должны же

Стр. 180

быть хоть чем-нибудь заняты, одеты и накормлены, и весь этот инвалидный придворный штат тяжело ложился на труд крепостного крестьянина и поглощал почти половину дохода помещика. Когда я хорошенько поразмыслил об этом, то понял, что со своим уставом, как бы он ни был хорош, в чужой монастырь не ходи, а если уж поступил, то поступай, как там заведено старцами, чтобы не нарушать их старого и давно принятого порядка. При самом начале нашей сельской жизни не было получаемо ни откуда дохода. В двух небольших деревнях, одной — в Тульской губернии, Богородицкого уезда [75]; а другой — Смоленской губернии Рославльского уезда [76], состоящих на пашне, доставшихся моей жене по разделу, состояло по ревизии 127 душ мужеского пола, дворовых, прибывших на наше содержание, 13 душ мужеского и столько же женского пола. Там, в деревнях, закромы были чисто подметены, хлеб был продан еще зимою. Здесь, в Колышове находилось до 400 четвертей ржи, но я не имел права тратить эту рожь, кроме продовольствия нашей дворни и дворни тетушкиной. А всех считалось на лицо 86 душ — старых, малых, не приносящих никакого дохода, кроме расхода на них — на поддержку их жилищ и на отопление. В июле хлеб был еще в поле. При таких обстоятельствах мы тратили те карманные деньги, которые были даны матушкою Варвары Михайловны при прощании с ней. Мой маленький капитал, состоящий из 4000 рублей ассигнациями при отъезде из Кронштадта, понемногу истрачивался при переездах в разные места, особенно в Москве, на разные подарки людям, и вообще как водится с женихами, вступающими в родство с богатыми семействами, и под конец он весь истощился. А между тем еще дальняя поездка к моей матушке, жившей в Тихвинском уезде, в селе Абатурове (700 верст от Калуги), где тоже молодой должен одарить всех в семействе, хотя не столько требовательном, но не чуждом обычаям того времени; а оттуда надо было заехать в Лодейное поле к сестре моей Авдотье Яковлевне Лепехиной и потом уже в Петербург через Новую Ладогу, где мой дядя Никита Васильевич Унковский был тогда городничим. По нынешнем времени, когда я пишу, можно было бы совершить этот ряд наших путешествий в нашем прекрасном

Стр. 181

дормезе с прислугою из одного человека и одной женщины. Да и тогда я сумел бы это сделать, но злодейский обычай дворянских никак того не допускал и решил иначе: нужно было собрать свиту дворовых людей, состоящую из двух лакеев, повара и двух женщин, чтобы показать, что моя жена не какая-нибудь бедная дворянка, хотя средства наши были очень не блистательны. Я стал приготовлять к нашему путешествию, кроме кареты, еще кибитку довольно огромного размера, в которую, если усадить свою свиту дворовой челяди, да уложить все наши вещи, понадобилось бы тоже 4 лошади, как и под наш дормез. Пока готовились для путешествия нашего экипажи и кое-что иное необходимое, тем временем моя тетушка в старинной своей 4-х местной карете, с нами вместе сделала визиты к кн. Яшвиль, к хорошей ее знакомой Анфисе Никоноровне Тиньковой, жившей от нас в 17-ти верстах, у которой сама она никогда прежде не бывала в деревне и, наконец поехала в Калугу, чтобы познакомить нас с губернаторшею Анисьей Григорьевной Омельяненко, побывать у почтмейстера, у преосвященного и представить нас Агнии Кирилловне Васильчиковой [77], считавшейся дальнею родственницею Варвары Михайловны. Все это мне казалось ненужным, но, по ее мнению, обычай того требовал, и надобно было покориться. После мы еще сделали одни два визита к двум старушкам, жившим в Калуге: Елене Алексеевне Муромцевой (крестной матери моей жены) и Катерине Ивановне Карабиной, ее двоюродной тетке. Последняя мне очень понравилась — приветливая, добродушная и чистоплотная старушка, лет 70-ти.

День нашего отъезда назначен был 1-го августа, и тетушка спросила меня, сколько нужно денег на наше путешествие туда и обратно. Отвечать мне было очень трудно, зная, сколько она уже израсходовала денег на мои потребности при устройстве нового положения и жизни, и таких огромных издержек я никак не мог предвидеть. При этом мне казалось низким и даже постыдным требовать много. Я сказал, что думаю, 1500 рублей будет достаточно. Она тотчас же вручила мне сумму.

1-го августа, как я предполагал выехать, мы простились с тетушкою и пустились в дорогу. Нам приказано было на пути

Стр. 182

заехать в с. Горяиново к Марье Сергеевне Каровой [78], матери жены Александра Михайловича, это я не знаю почему, но мы исполнили приказание, хотя было и не по дороге и там ночевали, а поутру очень рано уехали в Москву, а потом по тракту в Петербург (тогда еще не было шоссе). От станции Хотило-во, по карте прямой путь к Абатурову, к моей родине, лежал на город Боровичи, пристань Сомино, а оттуда в Абатурово по проселочным и скверным дорогам. Тут в с. Хотилове, нанял ямщика, чтобы доставить меня до места жительства моей матушки. Сговорились за 280 рублей, и я считал это не дорого на 8 лошадей. Отличные лошади и славный ямщик, каких теперь редко можно встретить, доставили нас исправно в 5 дней, благополучно по таким дорогам, что едва ли кто-нибудь проезжал в карете.

Матушка очень обрадовалась нашему приезду и искренно полюбила мою жену, добросердечную и всегда правдивую. Тут мы прожили 10 дней, простились и поехали через Тихвин в Лодейное [поле], на лошадях моей матушки, в сопровождении сестры Александры Яковлевны, поместившейся с нами вместе в дормезе. В Лодейное поле надо было сделать 100 верст лишнего, но нам хотелось утешить сестру Авдотью Яковлевну, которую я не видел 5 лет и посмотреть, счастливо ли она живет со своим мужем старичком [79]. Тут мы пробыли два дня, и я видел, что сестра счастливая, муж ее предобрейший и честный человек, хотя и не богатый, но ни в чем и не нуждающийся по его скромной и незатейливой жизни. Хотя между ними разница в летах 24 года, но они жили очень дружно и любили друг друга, а это первое счастье в жизни. В Ладоге я познакомил своих родных с моею женою и поехал в Петербург, куда приехали 24-го августа. Пока остановились в гостинице, но на другой день наняли в Коломне довольно удобный деревянный дом, где и поместились. Потом я отправился в Кронштадт, явился к своему начальству и в первых числах сентября подал прошение об увольнении меня от службы. В то же время, получив дозволение пользоваться отпуском до моего увольнения, а потому я решился пожить в Петербурге и дождаться моей отставки. Мой добрый друг Михаил Петрович Лазарев все это время постоянно был луч-

Стр. 183

шим нашим гостем, и другие добрые товарищи нас часто навещали.

В это время пребывания нашего в Петербурге, я знакомил мою жену со всеми достойными примечания местами. Она видела все редкости нашей кунст-камеры, Академии Художеств и проч., биржу, постройку кораблей в Адмиралтействе, а потом мы с нею на пароходе, тогда еще единственном, механика англичанина Берда [Beard'а] отправились в Кронштадт, ночевали в гостинице англичанина Стюарда [Stuard'a], осматривали адмиралтейские военные корабли и после обеда с товарищами моими — Лазаревым и Авиновым и достойнейшим, некогда командиром Лазарева — Дмитрием Андреевичем Богдановым, которые проводили нас до парохода, отправились обратно в Петербург. При переправе на маленьком ялике, когда волнение было довольно сильно, Варвара Михайловна, по одному моему слову, нисколько не смущаясь, села на ялик, никогда прежде не видавшая волнения воды, всех удивила сопровождавших нас моряков моих товарищей, и с тех пор покойный мой друг М.П. Лазарев имел к ней полное уважение и полюбил ее дружески. Я и сам восхищался тогда ее смелостью, подкрепляемый истинным доверием и любовью ко мне, и с такою женою весело было начинать новую жизнь.

Мы прожили в Петербурге долее, нежели предполагали, и денежные наши средства истощились. Тогда она решилась продать бриллиантовый перстень, подаренный ей от другой моей тетушки Катерины Петровны, предобрейшей 70-летней старушки, жившей в Мещовскомуезде, в селе Никитине, вдовы, бывшей замужем заЕргольским, родной сестры Авдотьи Петровны, куда я ездил тоже познакомить мою жену, вскоре по возвращении нашем из Богородицкого. Об этом знакомстве я опишу после.

16-го октября назначен был день моего выезда, а денег не было, хотя я писал к тетушке, но ответа не получил. Авинов, Александр Павлович, мой хороший товарищ по прежней службе, предложил мне 800 рублей и с этими деньгами я мог доехать до Богородицкого, куда прибыл 1-го ноября. Сестра моя Александра Яковлевна осталась у брата Капитона Яков-

Стр. 184

левича, служившего тогда в Петербурге в Министерстве внутренних дел. Забыл сказать, что я, бывши в Петербурге, познакомил мою жену с семейством Варвары Семеновны Путятиной, старушки тогда уже слепой, которая первая подала мне руку помощи в 1808 году, когда я с 50 копейками в кармане воротился из Франции на родину в столицу нашу! Тогда мне, 20-летнему юноше, почти незнакомому и не имевшему никакого знакомства, она и дочери ее, все фрейлины императорского двора [80], так были любезны, как самые близкие и добрые родные. Старушка Варвара Семеновна очень огорчилась, что не могла видеть ее, а дочери даже подставили ей скамеечку, чтобы покойнее сидеть. Это внимание тронуло меня до слез.

Про путешествие наше в позднюю осень по ужасной и испорченной дороге, которую, кажется, вовсе не исправляли, потому что начиналась шоссейная дорога, нечего и говорить, только надо было удивляться крепости нашего экипажа. А что мы потерпели при переезде по исковерканной мостовой на Валдайских горах, при метели, то и описать нельзя. Из г. Торжка мы наняли ямщиков до Богородицкого, ехали на Старицу, Зубцов и Сычевку, тут дорога, хотя и была проселочная, но лучше чем большая, худо исправляемая.

На другой день 22 ноября по приезде нашем в Богородиц-кое, выпал снег и начались морозы. Мы тут остались погостить до 4-го декабря — именин Варвары Михайловны. 21 ноября в селе Волочке, имении Николая Матвеевича Нахимова, праздновали хромовой [праздник] — день введения во храм пресвятой богородицы, а 24-го — день именин Катерины Михайловны. По этому случаю все родные ее и соседи собрались туда, и мы тоже. С [ело] Волочек от Борогодицкого в расстоянии 40 верст. Мороз был около 30°, но, несмотря на стужу, гостей съехалось много. Дом Нахимовых, построенный на 40 саженях длины, в два этажа, также как и в Богородицком, с разными надворными строениями, представлял замок феодальных времен, и таких домов у помещиков в Смоленской губ. тогда было много. Хотя состояние их и не дозволяло бы жить в таких замках, но подражание и феодальные привычки при крепостном труде, не удерживали безумцев хвастунов,

Стр. 185

страстных охотников до собак и карт. У Нахимова, по крайней мере, была библиотека и при всем своем грубом образовании видно было, что он любил читать. Он считался в окрестности хорошим хозяином, по понятию хозяев крепостников, не щадящих своих крестьян. У него была и музыка, состоявшая из официантов, числом до 11 молодых людей, женатых на крестьянках. Жены их жили у своих родных и дети росли там же. Это тоже хозяйственный расчет. За проступки эти люди наказывались земляною работою в огромном саду, разбитом по карте Европе. Тут были озера и реки, — последние проведены были к огромному пруду, представляющему Британский канал. А на другой стороне этого пруда жил его племянник, тоже Нахимов [81], не очень богатый, служивший во флоте и после женатый на одной из девиц Бунаковых, но между ними, кажется, не было большого согласия, также как у французов с англичанами. При всей своей строптивой натуре Н [иколай] М [атвееви] ч был очень обязательный человек и всегда готовый подать руку помощи всякому стороннему, если видел в том необходимость, никогда не лгал и никого не обманывал и не хвастал подобно другим его соседям. С [ело] Волочек находится почти при источнике знаменитой реки Днепра, шириной в тех местах не более 5 сажень. Тут она запружена превосходною плотиною, по которой можно проезжать безопасно шестериком в карете, и по обоим концам этой плотины устроены мельницы, одна принадлежит дяде, а другая — племяннику. Местоположение прекрасное, как вообще при истоках великих рек. 7 сел с каменными церквами видны из дома Нахимова. Катерина Михайловна, милая, очень кроткая женщина, вышла замуж только 2 года тому назад, перед нашею женитьбою, казалась совершенно счастливою. Не знаю любила ли она своего мужа, но знаю, что она его уважала. У них уже был один сын, а в то время она была беременна. Мы тут погостили 5 дней, очень приятно, у хозяев до чрезвычайности гостеприимных, и воротились опять в Богоро-дицкое. Денежные дела наши были очень плохи. Я решился попросить 1000 рублей у Федора Михайловича взаймы, и заметил он не совсем охотно мне их дал, но делать было нечего, надо было взять. Эти деньги я ему возвратил с процента-

Стр. 186

ми осенью в тот же год, расплатившись с Александром Павловичем Авиновым, одолжившим меня в Петербурге. Когда Катерина Михайловна узнала о нашем затруднительном положении и сказала о том своему мужу (Н.М. Нахимову), то он, бывши тогда в Богородицком, тотчас предложил мне взять у него хоть 5000 рублей. Зная, что весь следующий год нам без доходов трудно [будет] прожить, я с благодарностью принял его предложение и получил деньги. При этом он сказал, чтобы я не спешил уплатою, пока не справлюсь в своих средствах, ему возвращать и при этом очень жалел, что я не адресовался о том прежде к нему. Летние свои экипажи мы оставили в Богородицком, а взяли две повозки у Петра Яковлевича Энгель-гарда и 7-го декабря уехали из Богородицкого, а на другой день уже были в Колышове.

Тетушка очень была рада нашему возвращению, но нисколько не показала, что находилась в таком неприятном положении при начале нашей жизни. Совестно было беспокоить старушку, столько пожертвовавшую для меня. Три тысячи ассигнациями], занятые мною у Нахимова, были достаточны, чтобы прожить год, пока соберутся наши доходы с деревень. Потребности в деревне для нас двоих были невелики, однако, следуя неизбежным обычаям, надобно было являться в свете. В Калуге на святках начались празднества. Мы приглашены были на два бала: к губернатору — под Новый год и 2-го февраля — на другой бал, к Меропе Семеновне Паниной, в день ее именин, и в тоже время у нее была помолвлена дочь ее Вера [Егоровна] с полковником Демичевым Николаем Петровичем. Но оба эти вечера моя Варвара М[ихайловна] ездила со мною одетая по бальному в хорошей крытой повозке и уже утром, прямо с балов, мы возвращались домой, потому что в Калуге не у кого было останавливаться, а гостиницы тогда были до крайности грязны. При этом у нас был маленький спор с женою. Я хотел ехать на бал к губернатору в полном мундире и башмаках, шелковых чулках и в белых коротких штанах, как обыкновенно тогда на торжественные и званые балы приглашали, но она, никогда не бывавшая на таких балах, не хотела на это согласиться и просила, чтобы я того не делал. Дело доходило даже до слез, но такого рода

Стр. 187

споры и несогласия решались у нас всегда наедине, и никто в доме этого никогда не знал. Я уступил ей, хотя совершенно сознавал, что ехать в сапогах тогда было не прилично. Вышло по моему: все и сам хозяин были одеты, как я предсказывал. Губернатор при встрече со мною поморщился, но я не обратил на это внимания, однако, моя молодая жена немного сконфузилась и очень жалела, что со мною спорила.

У княгини Яшвиль, в день ее именин, тоже был бал званый в деревне, но туда я поехал просто даже в виц-мундире. Я сам не любил танцевать и даже в корпусе старался избегать, когда было возможно; только менуэты и польские все обязаны были учить, и я тоже должен был это исполнять. На бале у кн. Яшвиль я познакомился со многими калужанами и близкими соседями ей Тиньковыми. Старик Николай Яковлевич просил меня побывать у него, а потому на другой день я поехал познакомиться с этим семейством. Жену его, разрумяненную старуху и дочерей, я видел прежде.

В первом часу пополудни я явился к ним. В грязной передней слуга, тоже запачканный, сказал мне, что господа только что проснулись. Но через полчаса вышла старуха без румян и старшая ее дочь Агафья, девица лет 35-ти, тоже непохожая на ту, какой мне ее случалось видеть. Видно они находили нужным подкрашиваться. Старик Тиньков, подагрик и хирагрик, человек неглупый, но болезненный, так что, когда он выходил, то всегда был обвязан разными теплыми одеждами, да так сиживал и в гостях.

В течение зимы я успел познакомиться со всеми своими близкими соседями: Шепелевым, Щербачевым, у которого жена ушла с французом, бывшим у их детей гувернером — m-r Moreau (Моро), лет 10 тому назад, Беринговой Софьей Егоровной, тоже жившей врозь с мужем, [82] Тимашевой Варварой Ивановной [83], у которой муж был пьяница, и вскоре они тоже разошлись. Кроме Щербачева все мои соседи по землям находились в черезполосном со мною владении, следовательно мне необходимо было их знакомство, чтобы жить в согласии и спокойно, не обижая друг друга, из каких-нибудь пустяков, происходящих от управляющих только по одному недоразумению. В моем характере всегда было не допускать

Стр. 188

недоумений и немедленно объясняться без оскорблений, спокойно и всегда вежливо. Поступая так, я не имел надобности прибегать к разбору по судам, а суды наши тогда были под влиянием секретарей, наживающихся единственно от ссорящихся между собою помещиков, и затягивали дела до бесконечности. Эту тактику их я знал хорошо.

У тетушки моей было спорное дело с Шепелевыми, тянувшееся около 40 лет, самое ясное и справедливое с ее стороны, по которому она должна была получить иску с Шепелевых около 40 000 рублей асе [игнациями], и они друг с другом не видались, а дело велось их поверенными, находившими [в том] свою пользу. Когда я стал поверять предоставленные по купчей от тетушки земли, то нашел, что Шепелевы, пользуясь черезполосицею и тем, что тетушка моя, по своему нездоровью не могла наблюдать за полями и ограждать себя от насильственного захвата, завладели ее землею по разным смешанным с ними неразмежеванным участкам земли, до 80-ти десятин. Тогда я поехал с планами и крепостными документами к Елизавете Петровне Шепелевой [84] и просил, чтобы она согласилась возвратить давно захваченные земли, не прибегая к судам, а разобрать дома, при посредстве лиц благородных, предоставляя назначить посредников ей самой, даже ее двух зятей — Сухова-Кобылина [85] и генерал-майора [Николая Ивановича] Щукова и родственника ее Глебова, хорошо знакомого, как мне сказали, с законами. На моей же стороне были одни факты неопровержимые. В присутствии этих господ она согласилась на мое предложение и найдено было, что я был прав. Но когда они уехали, то поверенный успел перетолковать все иначе, и, когда я приказал крестьянам моим ехать в общий лес за дровами, тогда в Калужский уездный суд подана была от нее жалоба, что я не вправе иметь там владение. Пришлось и мне отыскивать свои права по суду. Я тоже подал от себя прошение, предоставя свои неоспоримые документы. Дело длилось, судья Баскаков и секретарь Молчанов находили, что я прав, и секретарь Молчанов не опровергал моего иска. Однако, дело все-таки не решалось. Тогда я прекратил знакомство с Шепелевыми.

Стр. 189

Прошла зима, наступили теплые мартовские дни. Жена моя уже была на последних днях своей беременности, но повсюду со мною гуляла, не взирая на грязь и струившиеся ручьи. Стали показываться дикие гуси на закраинах реки и утки. Я с ружьем в руках пускался на охоту и она от меня не отставала. Ни я, ни она не понимали опасности, да и ей казалось, что в том беды никакой нет. Да, слава богу, беды и не случилось. Здоровье позволяло ей делать подобные неблагоразумные прогулки, и нам было очень забавно и весело встречать весну и смотреть на разлив реки, от одного берега до другого, на две версты расстояния.

При этом Лазарев прислал мне 4-весельную шлюпку с веслами и парусами, купленную за 700 рублей ассигнациями], в которой зимой привезены были все мои вещи, оставленные в Кронштадте. Только что прошел лед, я оснастил свою шлюпку и под парусами, всякий день катался по разливу, имея с собой своего человека Ивана Алексеева, служившего со мною в 1809-м году в Финляндии и в 1812 — 1813-х гг. — в Англии, на корабле «Мироносце», где он был приучен мною ко всем приемам бравого матроса, и смелого 20-летнего юношу. Этот молодой малый был отличный, трезвый и способный слуга. Он один заменял десятерых празднолюбцев старых дворовых людей из приданных, поступивших к нам на хлеба, самых ленивых из всей многочисленной дворни села Богородицкого.

При таких плаваниях и лавировке под паруса меня забавляло то, что пешеходы — мужички, возвращавшиеся домой из Калуги к празднику св. Пасхи, перевозились от Плетневки в Колышово с необыкновенною быстротою под парусами и с благодарностью предлагали медные деньги двум таким исправным перевозчикам, и, когда я отказывался брать за перевоз, то они, покачивая головой, никак не могли понять такого бескорыстия. Когда через 7 дней вода сбыла, то прекратились и мои плавания. В начале апреля река стала входить в берега, стали показываться плоты сгонщиков леса по Угре из Смоленской губернии, показалась травка, ракита, береза и ольха и [разные] другие кустовые деревья понемногу начали распускаться, снег везде сошел, дороги стали просыхать, и на святой уже было сухо. Пасха была этот год 14-го апреля. Па-

Стр. 190

ром уже был наведен, и ежедневно приносили нам сбор за перевоз. Эта статья хозяйства передана была от тетушки мне и поддерживала наше существование настолько, что мы не очень нуждались. Другая доходная статья Колышовского хозяйства — это были огороды по заливу, в лугах Резвани, дававшие до 2000 рублей асе [игнациями]. Они оставлены были тетушкою для себя. Паром давал круглым числом в лето до 1500 рублей ассигнациями.

В апреле я осмотрел все деревни и земли, доставшиеся мне от тетушки, и ознакомился немного с тем полеводством, которое велось у моей тетушки. Хотя я очень мало знал ведение хорошего сельского хозяйства, по образу моей морской службы я не имел случая видеть правильное земледелие, но здравый смысл, сметливость и некоторое теоретическое понятие, приобретенное мною из хозяйственных книг, прочитанных мною зимою, я уже настолько был посвящен, чтобы видеть недостатки в управлении хозяйством, особенно, когда они резко выказывались.

Тетушка моя была такая умная женщина, каких редко встречал в моей жизни, но была под влиянием старой рутины крепостного управления хозяйством, да притом почти никогда не обозревала сама своего полевого хозяйства, разбросанного по разным деревням, на расстоянии от 10-ти до 25 верст от Колышова; в полях находившихся в черезполос-ном владении с соседними и со своими собственными крестьянами. Весь сеяный хлеб с разных отдаленных мест свозился в Колышово, где только и существовала хлебня для складывания снопов, рига или гумно для молотьбы и амбары, построенное ее отцом для осыпки зерна. Высевалось в разных местах до 100 четвертей ржи и до 250-ти четвертей ярового хлеба, а собиралось — первой до 300 четвертей, а второго до 600 четвертей. Скотоводство до 80 штук рогатого [скота], больших и маленьких голов было только в Колышо-ве. [Там же находился] и небольшой завод конный, в 15 маток русской породы, без разбора качества, при 3-х жеребцах тоже разной породы. При худом присмотре давали они от двух до трех жеребят. Между тем сено все тратилось и мне совестно было доказывать, что такой порядок никуда не го-

Стр. 191

дится, потому что ей казалось, что у нее все хорошо. К столу подавалось хорошее сливочное масло и свежие яйца отпускались на кухню, а к чаю хорошие густые сливки, конечно, только для нее одной. Этого было достаточно! Потом она получала еще оброки с Костромского и Тульского имений [86], те самые, какие получали ее родители без обременения крестьян.

Чистота в комнатах, где жила тетушка, была мало подража-емая, стол и вообще кухня примерная, порядок в прислуге самый изысканный, и всем этим внутренним порядком управления надо было удивляться, в том современном кругу общества, где все было беспорядочно и даже грязно. Она любила читать и жила сосредоточенною сама в себе, в высшей степени нравственно. Управляющий ее Калужского имения был человек старого порядка, являлся к ней с отчетом всякий вечер и подобострастно докладывал, что сделано. Женат он был на женщине, которая за ней ходила — бывшей дворовой девушке ее сердечного друга покойной Веры Николаевны. Этой особе она свято доверяла. Этот управляющий имел несчастье пить запоем, и в это время жена его всегда уверяла тетушку, что он чувствует лихорадку. Одно утро по обыкновению моему я пришел посидеть с нею, и она мне с сожалением сказала, что бедный Дмитрий (так звали управляющего) «опять в лихорадке». Когда я вышел от тетушки, то счел нужным навестить больного. Только что отводили дверь, как мне представилась в халате высокая фигура управителя, пьяного, шатающегося на ногах, а на столе стоял штоф с вином. Он, видимо, сконфузился, но я затворил дверь и ушел, показав, что ошибочно зашел не в ту дверь. Так как у меня не было сношения с ним по делам моего хозяйства, то я и оставил это без внимания, тем более, что я уже заметил, что нетрезвость людей в дворне тетушки, которые не служат у нее, не замечается. Нанятой садовник, заведывавший оранжереей, тоже пивал запоем и поверенный по делам ее, тоже дворовый человек, очень часто бывал пьян, и кучер Фирс, отличный ездок, тоже часто, и башмачник Дмитрий, шивший на нее башмаки, частенько попадался мне пьяным, и метельник Федор, перевозчик на пароме, пивал запоем, Следовательно, все

Стр. 192

дворовые люди, живущие по своим углам и редко попадающиеся в глаза тетушке, были больны одной болезнью. Но садовник в пьяном состоянии был беспокоен, а потому тетушка приказывала старосте Егору Иванову, мужику трезвому и хорошему исполнителю, без докладу ей класть на него рогатку и привязывать на цепь в застольной, пока не отрезвится. И это всегда исполнялось, не из строгости, а из сострадания к садовнику, который доставлял ей удовольствие выводом любимых ею цветов, до которых тетушка была большая охотница. Один раз приходит ко мне староста и говорит, что садовник чуть было не заколол его ножом, когда он его пьяного усаживал в рогатку. Когда я сказал тетушка о случившемся, она покачала головой и сказала: «Ну, сударик, как же быть? », то я ей ответил: «Лучше сажать в пустой чулан под замок». Она согласилась и уже с того времени не сажали его в рогатку, хотя запой не уничтожился. Раз как-то он ухитрился и подняв в потолке доску, взобрался на чердак и оттуда в слуховое окно выпрыгнул, повредя себе ногу, и все-таки направился в кабак, за две версты в Обухове, но его поймали и опять посадили. Описываю это потому, что нередко видал и вижу снисходительность людей из господ к своей пьяной прислуге, иногда даже таких, которым легко бы было их переменить другими — трезвыми. Но у старых людей сильна бывает привычка к слуге, с которым ему не хочется расстаться, и эта привычка еще не большое зло в частном человеке владельце, но когда видишь эту привязанность в правителе государством, там это ужасное зло, имеющее влияние на все общество государства. Вот почему избирательное правление, даже в этом случае, лучше бюрократического.

Прошел апрель и в половине мая начались посевы яровых хлебов. Тогда я, вставая с восходом солнца, сам являлся в поля на посев и знакомился с этим делом, а вместе узнавал в подробности все клочки земли, мне принадлежащей, в ужасной черезполосице и истощенной до крайности от посевов без удобрения, которое вывозилось только на ближайшие десятины в поля Колышова, а остальные земли назывались запольными, т.е. обрабатывались без всякой пользы для хозяина. Так велось почти во всех имениях черезполосного

Стр. 193

владения в Калужской губернии, безотчетно, по правилам крепостного порядка. Но были некоторые владельцы, обладающие значительными, единственного владения, имениями, где порядок был иной. При многочисленном скотоводстве, поля их хорошо удобрялись и получались хорошие урожаи, следовательно' и большие доходы. Мне же не суждено было этим наследовать, а пришлось с терпением и деятельным трудом достигать сколько возможно лучшего, а этого лучшего без денежных средств и при той ужасающей через-полосице земли не скоро можно было достигнуть. Препятствием мне служило в перемене старого порядкам и то, что, не будучи хорошо знаком с правильным хозяйством, я опасался портить дело и потерять доверенность своей благодетельной родственницы.

21-го мая моя жена почувствовала боль в спине. Ни я, ни она не понимали причины такой боли. Я пошел посоветоваться с тетушкой, и она не могла мне ничего объяснить. Но старуха — мать ее женщины Авдотьи, ходившей за ней, сказала нам, что это признаки скорых родов. Тогда тотчас на больших дрожках, запряженных тройкой добрых лошадей, я поскакал в Калугу к акушерке, нам рекомендованной добрейшей и искусной в своем деле Марии Андреевне Блодо. Через час времени я уже был в ее доме и очень обрадовался, что ее застал. Объяснив подробно, что чувствовала моя жена, она сказала мне, может ли она ехать со мною и чем скорее, тем лучше. Я оставил ей свои дрожки, а сам пошел пешком, но она собралась скоро и на 3>-ей версте догнала меня и мы вместе поскакали во всю лошадиную прыть в Колышово. Признаки родов, действительно, оказались близки, но мы уже были спокойны, имея искусную акушерку.

На другой день, 22-го мая, в 10 часов вечера, бог даровал нам сына, названного в честь имени отца матери — Михаилом. Я все время не отходил от постели и был безотлучным свидетелем всех страданий жены, и она уверяла меня, что переносит эту муку легче, когда я при ней (и после все дети рождались при моем присутствии).

Тот только может описать чувство той радости и беспредельной благодарности к богу, кто искренно любит ту, с кото-

Стр. 194

рою сопряжен на всю жизнь по духу христианскому, и с полною верою создает чудные благодеяния своего творца и покровителя и которому внушено было от родителей несомненно вероватъ и надеяться на милосердие божие. Я это понимал хорошо и всегда испытывал на себе влияние св. промысла. Мог ли равнодушно принять это благо недостойный сын всеобщего отца и покровителя, господа нашего Иисуса Христа, всегда готового на помощь верующим и уповающим на него.

Тетушка тоже очень была рада, и вполне сочувствовала нашей радости. Ей очень хотелось, чтобы я отпраздновал рождение сына первенца и пригласил на обед архиерея, ректора и инспектора семинарии, а из светских — губернатора. Хотя я не видал в этом никакой надобности, но не мог отказать ей в этом, а потому после крещения эти лица были приглашены. Она тоже присутствовала при этом и мы отпраздновали, как того требовал обычай, не жалея ничего. Жена моя понемногу стала поправляться. По совету тетушки взята была кормилица из крестьянок по доброй воле, у которой дочь была уже года и попалась чудная женщина с умом, честная и с добрейшим сердцем — Вера, жена колышовского крестьянина Наума Акимова.

После шести недель мы начали продолжать наше знакомство с соседями, по правде сказать, мне не совсем по сердцу, но что ж делать против обычая. Эта то же что привычки вредные, основанные на предрассудках и страсти к подражанию. Одному еще не трудно с ними управиться и даже победить их, но когда все общество заражено тем же недугом и даже те, с кем неразлучно живешь, тогда борьба бывает трудная, а иногда даже нарушающая семейный мир.

Главная моя забота была, поселившись в деревне, о том, чтобы свое хозяйственное дело вести разумно, а достигнуть нельзя иначе, как избавившись от чрезполосицы, мешающей всему. Не говоря уже о дальних деревнях, где не было никаких хозяйственных заведений, но и в самом Колышове, в полях была такая черезполосица с Шепелевыми, что моя одна десятина находилась между трех чужих и, как только зазеленелись озимые посевы, то тощие крестьянские лошади ше-

Стр. 195

пелевской барщины пускались по ржаным полям той земли, которая была смешана с ними, и я вынужден был сгонять их, запирать их к себе на двор и жаловаться помещице соседке, от которой никакого удовлетворения не было.

В половине июля мы решились поехать осмотреть деревню Сидорки, Рославльского уезда (расстояние от Колышова 225 верст), доставшуюся по разделу Варваре Михайловне, и по дороге заехать к Леонтьеву Борису Ивановичу, жившему в селе Изъялове. Он по жене был родной дядя моей жене, и кстати 24-го июля был день его ангела. Старик и все семейство приняли нас очень радушно. Три его дочери девицы были двоюродные сестры нам: Александра, старшая, лет 30-ти, Катерина 28-ми, Варвара 23-х, старший сын Николай, женатый. Тут мы погостили 3 дня и поехали далее на Мещовск, Мосальск и оттуда проселком, чрез р. Десну, благополучно перебрались на 5-й день в Сидорки (ехали мы на своих лошадях), в 4-х верстах от г. Рославля, по Смоленской дороге. Тут мы расположились в маленьком, но чисто содержимом флигеле, окруженном со всех сторон лесом, а небольшие поля господские, вырезанные отдельно от крестьянских, расположены были по ровной поверхности земли, черноватой с песком. Деревня, заключающая в себе 12 крестьянских дворов (54 души муж. пола), расположена была за речкою, против господской усадьбы. Тотчас можно было заметить, что прежний хозяин разумно понимал свое дело. Как ни ничтожно было хозяйство в этой маленькой деревеньке, доставлявшее не более 500 ассигнациями в год дохода, да 2 пуда отличного липового белого меда, собираемого из ульев, расставленных в лесу, но, если бы тут поселиться дельному и деятельному хозяину, то можно бы было достигнуть дохода, в семь раз превышающего настоящий. Я пробыл с моею женою тут 5 дней, осмотрел леса, худо береженые, и ближайшие болотистые места к самой усадьбе, которые, если бы осушить, были бы хорошими лугами. Но все это тогда могло бы быть приведено в исполнение, когда за всем делом, при некотором капитале, был бы свой верный глаз. А как этого мне исполнить было нельзя, то я, живущий за 200 верст, предоставил хозяйство прежнему рутинному порядку до поры до времени. Мы выехали по направлению

Стр. 196

почтовой Смоленской дороги, с намерением побывать у моего хорошего приятеля Павла Михайловича Повало-Швейковского, жившего в своем сельце Лобкове, в 40 верстах от Смоленска, куда мы приехали к вечеру на другой день и погостили у него сутки, как у самого близкого родного. Оттуда направились к Богородицкому, заехав к двоюродному брату матушки Анны Федоровны Повало-Швейковскому, старику подагрику, довольно богатому барину, у него пообедали и продолжали свой путь далее. В селе Овиновщине, имении Катерины Ивановны — невестки Варвары Михайловны [87], мы ночевали. Трехэтажный каменный дом, такой же, как в Бого-родицком, стоял на высоком красивом местоположении левого берега Днепра, а за рекой виднелось богатое село, как маленький городок, Погорелое, владельца Ивана Ивановича Барышникова — 7000 душ крестьян. Редко можно встретить такую живописную местность, обильную заливными лугами и пастбищами. Но дом в Овиновщине, с оранжереями и конным заводом, не был никем обитаем с тех пор, как скончались родители Катерины Ивановны (Иван Яковлевич Энгель-гардт и ее мать). Отец Катерины Ивановны был родной брат Петру Яковлевичу Энгельгардту, который был женат на Анне Михайловне, сестре Федора Михайловича, а его родная племянница была замужем за Федором Михайловичем. Следовательно, они между собою были вдвойне родня. За Катериною Ивановною считалось по разделу более 1500 душ превосходного имения, да Федору Михайловичу досталось по разделу более 500 душ. Наконец, наше путешествие закончилось, сперва в Богородицком, а потом через неделю, 20-го сентября, мы возвратились домой в Колышово, исколесив более 600 верст на своих лошадях.

В 1818-м году я ознакомился совершенно с делом моего хозяйства и увидев, что трудновато нам будет жить, если не последует перемены самой важной — избавиться от зависимости черезполосного владения. А соседи мои, привыкшие пользоваться этим неустройством, захватывали понемногу те небольшие участки тетушкиной земли, которые находились в середине их полей. Познакомясь с моим соседом Алексеем Петровичем Берингом, возвратившимся опять к своей

Стр. 197

супруге, показал ему актами свое право на земли, которые были у него в захвате — это были пустошние луга — 12 десятин, находившиеся в пользовании крестьян д. Поповки. Он очень любезно согласился в истине моих крепостных доказательств и сказал, что крестьяне мои могут косить как бывало в прежние времена, а потому я приказал им косить. А на другой день в воскресенье, только что я возвратился от обедни, один из моих крестьян прискакал на лошади и объявил, что их не допускают снимать траву с той пустоши. Тогда я приказал заложить дрожки и поехал на место, вооружась саблей. По приезде туда на пустошь, в 10 верстах от Колы-шова я увидал, что трава уже подкошена крестьянами Беринга, но их не было. Тогда я, став на холм, скомандовал своим крестьянам собирать скошенную траву и накладывать на воза. Телег было много и мужики скорехонько навалили сена на воза. В это время входит из кустов староста Беринга и кричит: «Как смеете увозить сено, которое косили по приказанию моего господина крестьяне?» На это я ему сказал: «Скажи своему господину, чтобы он приехал сюда, и я буду его ждать для объяснений», а мужикам приказал везти сено в свою деревню. Староста ушел, Беринг не явился на мой вызов, и я воротился домой. На другой день после обеда Беринг приехал ко мне объясняться и что за мое самоуправство я могу подпасть уголовному суду. На это я ему сказал, что уголовных и гражданских законов я мало знаю, но верил его сознанию о неправильном захвате моей земли и по законам чести я готов на всякое удовлетворение, а если он находит нужным обращаться с жалобою на меня суду, то может подавать просьбу, куда ему угодно. Тогда он сказал: «Не лучше ли будет разменяться землями, находящимися тоже в черезполосности с ним по близости д. Поповки». Я отвечал, что я враг всякой черезполосности и соглашаюсь охотно на его предложение. А случилось так, что точно то же самое количество десятин его земли находились в моих полях. Мы ударили по рукам и разменялись дружелюбно, выдав друг другу крепостные акты, и после уже остались приятелями. Это первый, но успех в деле сосредоточения земли в полях.

Стр. 198

Прошло лето, наступила зима. По первому зимнему пути, получив увольнение от службы, в исходе ноября, я отправился в Тульскую губернию по делу о вводе во владение имением, доставшемся моей жене в приданое. В то же время тетушка просила меня побывать в ее имении, тоже в Тульской губернии Новосильского уезда, и там распорядиться отправлением рекрутской повинности. Хотя это было вовсе не по дороге, но желая сделать ей угодно, я взялся за это дело. Отправясь на своих лошадях, имея подставу на одной станции, я приехал в Журавину, именье тетушки, на 3-й день (200 верст верхом) . Тотчас распорядился отправлением рекрута в Тулу (120 в.) и, выставя своих лошадей на станции вперед, таким образом в два дня я уже был в Туле. Рекрута приняли, и я немедленно уехал в д. Каменку, именье моей жены (75 душ) Богородиц-кого уезда, от Тулы в 35 верстах. Туда я приехал в полночь и тотчас же приказал выбрать получше крестьянских лошадей, отправился в г. Бородицк (40 верст). Туда приехал я на рассвете, в 7 1/2 часов утра. Городок маленький и только один постоялый двор, довольно грязный, где я мог остановиться. Напившись чаю, в 9 часов отправился в суд, подал прошение о вводе во владение имением жены моей и с помощью 25 рублей в Уездном суде мне все решили и даже послали в тот же день указ Земскому суду исполнить то, о чем я просил. А вечером я воротился опять в Каменку. Ознакомившись немного с хозяйством и приказав продать часть собранного хлеба, и чтобы староста сам явился ко мне для объяснений в Колышо-во, я рассветом уехал в Тулу (40 верст), куда мои лошади уже были высланы. Из Тулы я проехал на сих лошадях до села Павшина (30 верст), а оттуда одною упряжкою 72 версты на ямских приехал в Колышово 4-го декабря, в день именин моей жены, совершив свое путешествие в 6 дней — 520 верст на своих лошадях, исполнив два важные поручения по судам. Я это описал подробно, чтобы показать, что можно сделать человеку с энергиею, когда знаешь, что время то же, что деньги, и что им надобно дорожить и не откладывать, если можно что исполнить сегодня, на завтрашний день. Дома все удивились моей быстрой поездке и появлению моему в радостный для нас день, так кстати.

Стр. 199

В декабре я получил письмо от соседа Рославльскому имению, г-на Спицина, с предложением купить деревню Сидор-ки. Я просил 45 тысяч, а он предлагал 40 тысяч. Варвара Михайловна, по отдаленности имения ее попросила меня порешить дело со Спицыным. Я написал ему наше согласие и через 10 дней он явился в Колышово с 40 тыс. рублей перенумерованных бумажек. А на следующий день мы продали эту деревню, совершив купчую в Калужской Гражданской палате. Этот неожиданный запас денег дал нам средства округлить наше раскинутое черезполосное имение и приводить его к единственному владению. В д. Дорошкове я купил 62'/2 десятины, да в Богоявлении 150 десятин, с 20 душами крестьян, у Александра Михайловича, брата Варвары Михайловны, за 14 тыс. ассигнациями. Отослал 3000 рублей, занятые у Н.М. Нахимова. За 23 тысячи в 1819 году я приобрел покупкою еще несколько десятин, находившихся у меня в черезполоснос-ти, а летом принялся за осушение болотистых лугов в Аннен-ках, да построил скотный двор в Поповке, с мельницею, а в Анненках построил мельницу на Грузинке. Все это доставляло до 10% на затраченный капитал, и средства наши к жизни немного улучшились.

В 1819-м году, июля 12-го, родился еще сын Петр, но бедный ребенок жил только до 24-го сентября и умер.

1821-го года, января 31-го, родился сын Федор. На крестины его приехала вся родня из Богородицкого, Волочка, Ры-женки и Дальского. Гостей было много и обед был торжественный. Крестным отцом был Петр Яковлевич с матушкою Анною Федоровною.

Чтобы не разбросать по разным страницам рождение детей наших, я напишу годы и дни появления их на свет божий по порядку до 1832-го года.

1822-го года марта 29-го родился сын Иван, именины 30-го.

1823-го года 20-го апреля — Петр (умер в 1823 г.).

1824-го года января 28-го — дочь Вера.

1825-го года октября 4-го — Александр, именины 22 октября.

1827-го года февраля 26-го — Евдокия, именины 1-го марта.

1828-го января 26-го — Яков, именины 29-го января.

Стр. 200

1829-го сентября 20-го — Сергей, именины 25 сентября. 1831-го ноября 13-го — Дмитрий, именины 21-го сентября. О других же не упоминаю, все умерли в младенчестве.

Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация внизу страницы. Разбивка на главы введена для удобства публикации и не соответствует первоисточнику.
Текст приводится по изданию: Унковский С.Я. Записки моряка. 1803 — 1819 гг. — М.: Издательство им. Сабашниковых, 2004. — с. 272. ISBN 5-8242-0095-5
© Издательство им. Сабашниковых, 2004
© Оцифровка и вычитка – Константин Дегтярев (guy_caesar@mail.ru)