|
Маркиз де Шетарди Маркиз де-ла Шетарди в России 1740-1742 годов
Письмо де-ла-Шетарди из Петербурга 21/10 мая 1740 г. Стр. 73 Mилостивейший государь! Приобрести верное и точное известие об армии этой страны и ея силах нет возможности. Русских не посещают, а тех из них, которые всего более имели бы охоту говорить, удерживает страх. Пользуясь моими связями с теми из иностранных министров, которые могли более знать касающееся этих предметов, я заметил, что и они знают о них в общих чертах и поверхностно, и даже долгое пребывание в стране не дало возможности приобрести иных сведений, кроме сообщенных им, а в таких, следовательно, не может быть недостатка в ошибках. Эти примеры или эти затруднения меня не Стр. 74 пугают, и если вы только удовольствуетесь в настоя-щую минуту общим обозрением, то я докончу начатыя яною подробности об этом дворе; только оне замед-лят более или менее почту и, следовательно, отправ-ление курьера, который привез мне депеши от Сент-Северина из Гамбурга. Будет более или менее близкий случай, который я стерегу, чтобы похитить у одного лица так, что он того не заметит, имеющиеся у него сведения о состоянии морских сил, финансов и сухопутных войсках царицы. Не должно думать, чтобы неуважение, которое вы-азывает правительство к знатнейшим фамилиям этого государства, поселяя что нибудь в роде недовольства, помогало бы разузнать то, что полезно иностранцам. Знатные только по имени, в действительности же они рабы, и так свыклись с рабством, что большая часть из них не чувствуют своего положения. Как скоро вы одобрили ответ, данный мною гр. Остерману по поводу слухов о трактате между Англиею и Россиею, то я мог надеяться, что успел в предпринятом мною намерении установить его мнения и дать ему повод поразмыслить; но мои надежды изчезли после того, как я, согласно вашим приказаниям от 8-го апреля, имел случай убедиться в лукавстве и отсутствии добросовестности, на которыя способно это министерство. Я в первый раз выехал в прошедшую субботу. Mне хотелось, под предлогом принесения благодарности гр. Остерману за внимание его ко мне во время моей болезни, иметь случай безотлагательно говорить с ним. Я увидал его вечером; после нескольких слов о моем здоровьи, я распространился о дружбе, которую он мне выказывал до сих пор, в тех видах, чтобы, передав ему слова князя Кантемира, упрек- Стр. 75 нуть его в том, что зная добрыя намерения Франции и обстоятельства, по которым я прибыл в Петербург, предполагали, чтобы мне не было поручено воспользоваться тем, что могли мне сказать. Я остановился на этом, чтобы судить по ответу, прилично ли будет мне идти далее. Гр. Остерман не оставил меня в неизвестности; он мне сказал, что князь Кантемир писал к нему и, жалуясь на мое молчание и неполучение известий, высказал, что может очень быть, что я ничего не имею сообщить, так как до сих пор решительно не говорю о делах министрам. Тем не менее, прибавил Остерман, желание моей государыни выразить при всяком случае уважение к королю, и показать, как дорога для нея дружба его, так сильно, что она поспешно и с удовольствием примет все, что его величеству угодно будет предложить. И так, вы видите, продолжал он, что мне скорее надобно упрекать вас в том, в чем думаете винить меня. Я холодно отвечал на это, что вероятно князь Кантемир не понял смысла письма, и потом завел разговор о других ничтожных предметах. Конечно гр. Остерман, заставляя говорить князя Кантемира и противореча тотчас же тому, что тот предполагал, льстит себя надеждою, что он открылся. Было бы слишком, если бы я позволил себе высказать свое мнение после того, как убедился в противоречии, которое вытекает из нетерпения от замедления в моем приезде, из желания поскорее открыться мне и за тем последовавшаго молчания. Это новое повторение заблуждения может быть оправдывает также подозрение, выраженное в моей депеши от 23 апреля, именно, что хотели при помощи разных уловок пред моим отъездом, побудить вае дать мне инструкции, которыя бы принудили меня сна- Стр. 76 чала и потом действовать согласно им. Как бы то ни было, такая грубая хитрость заслуживала бы оставить этих людей при том, при чем они есть, если бы не было опасно облегчить г. Финчу (Finсh) средства к успеху видов, которые я предполагал в англичанах в той же депеши 23 апреля*). На отношения русских ко мне не имеют влияния нынешния дела со Швециею; такова уж их природа, и внимание ко мне русскаго двора, самое действительное из всех средств, не в состоянии разшевелить их. Недавний случай убедил меня, что они считают излишними обязанности приличия и света. Они и их жены обедали у меня, и при том были угощаемы с торжественностью, которой конечно не стоили; и однако не бывшие на этом обеде принцесса Елизавета, герцог и герцогиня курляндские, также принцы и принцессы брауншвейгские и гессен-гомбургские, и дети герцога курляндскаго постоянно в продолжении моей болезни присылали камер- юнкеров узнавать о моем здоровьи. Не пришло ни одному русскому в голову послать спросить, каково мое здоровье, исключая гр. Остермана, обер-гофмаршала, кн. Куракина и семейства гр. Mиниха, которые постоянно приезжали ко мне, так-же как и иностранные министры. Заметьте, что из всех этих лиц, русский только один Куракин. Это достаточно показывает, как вы правы, упрашивая меня вооружиться терпением. Я часто имел случай прибегать к нему с тех пор как здесь. Я так мало уважал повторяющияся внушения гр. Остермана касательно нотификаций, которыя следовало *) Финч приехал в Россию летом 1740 года на место умершаго английскаго резидента Рондо. До того времени он был посланником в Стокгольме и во всех происках там иностранных министров действовал за одно с русскими против французскаго влияния. Некоторыя из его депеш о русских событиях помещены в Lа Соur dе lа Russiе il у а сеnt аns. Стр. 77 сделать кабинет министрам, что даже не хотел пригласить их к себе обедать. Bероятно это им наскучило, и они желали показать себя менее требователыми, чем другие, к моему вниманию, и потому-то кн, Черкасский сделал мне наконец первый визит, который я ему тотчас же отплатил, и церемониальннй обед, который я еще должен дать, доставит мне случай пригласить его к себе. Действительно время года кажется не дозволить остаться долго в неизвестности касательно намерения России и Швеции. Mеры, предпринимаемыя первою, однако клонятся только к обороне, и до меня дошли слухи из вернаго источника, что еще не отдано никакого приказания для снаряжения тех 14 кораблей; которые, как мне сказывали, должны были выступить в море настоящим летом, и что вероятно они не будут снаряжены, также как не заготовят припасов в Кронштадте. (Заключение письма ничтожно и не заключает в себе ничего историческаго). © Вычитка и оформление – Константин Дегтярев (guy_caesar@mail.ru), 2005
|
