|
Марбо Жан-Батист-Антуан-Марселен Мемуары генерала барона де Марбо
Глава XII Стр. 562 Продвижение Великой армии. — Взятие Смоленска. — Ней у Валутиной горы. -Битва при Москве-реке. — Различные эпизоды Вто время как на подступах к Полоцку и на берегах Дриссы происходили только что рассказанные мною события, император оставался в Витебске, откуда он руководил всеми операциями своих корпусов. Некоторые военные историки упрекали Наполеона за то, что он потерял много времени сначала в Вильно, где он оставался 19 дней, а затем в Витебске, где провел 17 дней. Эти историки утверждают, что он мог бы лучше использовать эти 36 дней, тем более находясь в стране, где лето очень коротко, а зима начинает чувствоваться с конца сентября. Этот упрек выглядит в какой-то степени обоснованным, но его можно смягчить, ответив, что, во-первых, император надеялся, что русские попросят мира, а во-вторых, существовала необходимость собрать в одном месте различные корпуса, ранее посланные преследовать Багратиона. И, наконец, необходимо было дать некоторый отдых войскам, которые, помимо обычных маршей, каждый вечер должны были отправляться на поиски провианта вдали от своих бивуаков, потому что отступавшие русские сжигали все склады и не было возможности каждый день регулярно раздавать французским солдатам продовольствие. Однако на протяжении долгого времени счастливым исключением из этого правила был корпус Даву, потому что этот маршал, который был столь же хорошим администратором, как и военным, задолго до переправы через Неман организовал огромные обозы, состоявшие из небольших повозок, следовавших за его армией. Эти повозки были наполнены сухарями, солониной и овощами. Их тащили быки, нескольких из которых каждый день забивали. Это давало провиант войскам и служило для поддержания солдат в нужной форме. Император покинул Витебск 13 августа и, все больше и больше отдаляясь от 2-го и 6-го корпусов, которые он оставил в Полоцке под командованием Сен-Сира, направился в Красный, где часть Великой армии оказалась лицом к лицу с врагом. Надеялись, что произойдет сражение. Произошел лишь небольшой бой с русским арьергардом. Последний был разбит и быстро отступил. 15 августа, в свой день рождения, император устроил парад войскам, которые с энтузиазмом приветствовали его. 16 августа армия вступила в Смоленск — крепость, прозванную русскими Святой, потому что они считали этот город ключом к Москве и защитой всей своей империи. Древние пророки предсказывали великие несчастья для России в день, когда падет Смоленск. Это суеверие, заботливо поддерживаемое русским правительством, датируется той эпохой, когда город Смоленск, расположенный на Днепре, или Борисфене, был крайней западной границей Московии. Стр. 563 Король Мюрат и маршал Ней, прибывшие первыми к Смоленску, неизвестно почему подумали, что неприятель покинул эту крепость. Донесения, посланные императору, заставили его поверить в это, поэтому он приказал авангарду войти в город. Нетерпеливый Ней ждал лишь этого приказа: он двинулся к воротам города с небольшим эскортом гусар, но вдруг на наших кавалеристов бросился казачий полк, скрывавшийся за небольшим холмом, покрытым кустарником. Казаки смяли наших кавалеристов и окружили маршала Нея. Они были так близко от него, что выстрел из пистолетов, произведенный почти в упор, разорвал ворот его мундира! К счастью, на помощь примчалась бригада Домманже и спасла маршала. И, наконец, прибытие пехоты генерала Разу позволило Нею достаточно близко подойти к городу, чтобы убедиться в том, что русские намереваются его защищать. Увидев на городских укреплениях множество пушечных стволов, генерал Эбле, один из самых способных офицеров, посоветовал императору обогнуть крепость, приказав польскому корпусу князя Понятов-ского переправиться через Днепр в 2 лье выше по течению. Однако Наполеон согласился с мнением Нея, утверждавшего, что Смоленск будет нетрудно взять, и отдал приказ начать атаку. Три армейских корпуса — корпус Даву, корпус Нея и корпус Понятовского — бросились со всех сторон на крепость, со стен которой начался смертоносный артиллерийский огонь. Однако он был менее силен, чем огонь батарей, установленных русскими на высотах противоположного берега. Началось очень кровавое сражение. Артиллерийский и ружейный огонь косил наши ряды, а наша артиллерия никак не могла разрушить крепостные стены. Наконец, с приходом ночи противник, смело защищавший свою землю пядь за пядью, был загнан в Смоленск, который русские приготовились покинуть. Но, отступая, они подожгли город во многих местах. У императора появилась надежда овладеть городом, где, как предполагалось, можно было взять большую добычу. Лишь на рассвете следующего дня французы проникли в крепость. Улицы были завалены убитыми русскими солдатами и покрыты дымившимися развалинами. Взятие Смоленска обошлось нам в 12 тысяч человек убитыми или ранеными! Этих громадных потерь можно было бы избежать, переправившись через Днепр вверх по течению, как предлагал генерал Эбле, потому что, боясь быть отрезанным, генерал Барклай де Толли, командующий армией противника, оставил бы крепость, чтобы отступить по направлению к Москве. После того как русские сожгли мост, они на короткое время обосновались на высотах правого берега и вскоре начали отступать по московской дороге. Маршал Ней со своим армейским корпусом преследовал их при поддержке дивизии Гюдена, входившей в состав корпуса маршала Даву. На небольшом расстоянии от Смоленска, при Валути-ной, маршал Ней вошел в соприкосновение с русской армией, со всеми своими обозами скучившейся в узком проходе между холмами. Столкновение оказалось весьма серьезным. Это была настоящая бит- Стр. 564 ва, которая могла стать весьма гибельной для противника, если бы генерал Жюно, командующий 8-м корпусом, со слишком большим опозданием переправившийся через Днепр в 2 лье выше Смоленска, не отдыхал бы там двое суток, а примчался бы на гром артиллерии Нея, от которого он был всего лишь в 1 лье! Но, даже будучи предупрежден Неем, Жюно не двинулся с места! Напрасно адъютант Шабо от имени императора передал ему приказ идти на соединение с Неем. Напрасно Гурго приехал, чтобы подтвердить тот же приказ. Жюно не сдвинулся с места! Однако Ней, столкнувшийся с сильно превосходящими силами противника, ввел в действия последовательно все части своего корпуса и приказал дивизии Гюдена захватить очень хорошие позиции, занятые русскими. Этот приказ был выполнен с редкой храбростью, но сразу после первой атаки бравый генерал был смертельно ранен. Однако, продолжая сохранять свое великолепное хладнокровие, перед тем как умереть, он решил закрепить успех своих частей, которые столь часто приводил к победе, и назначил своим преемником генерала Жерара, хотя тот и был самым молодым бригадным генералом его дивизии. Жерар сразу же стал во главе дивизии и двинулся на врага, а в 10 часов вечера, потеряв 1800 человек и убив б тысяч русских, он оказался хозяином поля сражения, откуда русские поспешили уйти. На следующий день император прибыл в армейские части, которые столь храбро сражались. Он осыпал их почестями и назначил Жерара дивизионным генералом (позже он стал маршалом Франции). Генерал Гюден умер несколько часов спустя. Если бы Жюно захотел принять участие в сражении, он смог бы запереть русскую армию в узком проходе, где, попав меж двух огней, она была бы вынуждена сдаться, что привело бы к окончанию войны. Поэтому все пожалели о короле Жероме. Последний, хотя и был весьма посредственным генералом, скорее всего, пришел бы на помощь Нею. И все ждали, что Жюно будет строго наказан. Но он был первым офицером, которого Наполеон приблизил к себе и который был с ним во всех его кампаниях, начиная с осады Тулона в 1793 году. Император его любил, и он его простил. Это было несчастье, потому что требовалось наказать Жюно в назидание другим. Как только русским стало известно о взятии Смоленска, то со всех сторон стали слышаться упреки в адрес генерала Барклая де Толли. Он был немцем. Нация осуждала его за то, что он не проявил достаточно смелости и решимости в ведении войны. Для защиты старинной Московии требовали московского генерала. Император Александр, принужденный уступить, доверил главное командование всеми своими армиями генералу Кутузову, пожилому человеку с малыми способностями, известному тем, что был разбит при Аустерлице, но имевшему одно достоинство, которое в создавшихся обстоятельствах выглядело важным: он был исконно русским человеком, что давало ему большое влияние как на воинские части, так и на широкие народные массы. Стр. 565 Тем временем французский авангард, продолжавший теснить врага перед собой, уже миновал Дорогобуж, когда 24 августа император решил покинуть Смоленск. Жара стояла удушающая. Мы шли по зыбучим пескам. Столь огромному количеству людей и лошадей не хватало провианта, потому что русские оставляли за собой сожженные деревни и хутора. Когда армия вошла в Вязьму, этот красивый город был весь в огне! В таком же состоянии мы нашли Гжатск. Чем ближе мы подходили к Москве, тем меньше запасов было в окрестностях. Погибло некоторое количество людей и очень много лошадей. Спустя короткое время на смену нестерпимой жаре пришли холодные дожди, продолжавшиеся до 4 сентября. Начиналась осень. Армия была всего лишь в 6 лье от Можайска — единственного города, который оставалось взять до вступления в Москву. В этот момент армия заметила, что силы вражеского арьергарда значительно возросли. Все указывало на то, что в ближайшее время наконец состоится большое сражение. 5 сентября наш авангард на короткое время был остановлен русскими, хорошо укрепившимися в редуте на холме при поддержке артиллерии. 57-й линейный полк, который во время первой Итальянской кампании генерал Бонапарт прозвал Грозным, достойно поддержал свою репутацию, овладев этим редутом (Шевардинским). Мы уже находились на той территории, где спустя двое суток состоялось сражение, которое русские называют Бородинской битвой, а французы — битвой при Москве-реке. 6 сентября император приказал объявить, что на следующий день состоится большое сражение. Армия с радостью ожидала этого великого дня, надеясь, что он положит конец ее трудностям, потому что уже целый месяц войска не получали ни нормальной пищи, ни снаряжения. Каждый жил как мог. Обе стороны использовали вечернее время для того, чтобы занять окончательные позиции. У русских Багратион командовал левым флангом, насчитывавшим 62 тысячи человек. В центре находился гетман Платов со своими казаками и 30 тысячами ополченцев. На правом фланге насчитывалось 70 тысяч человек под командованием Барклая де Толли, который был освобожден от верховного командования и остался на второстепенных ролях. Старый Кутузов был главнокомандующим всех войск, общая численность которых достигала 162 тысячи человек. Император Наполеон едва смог противопоставить русским 140 тысяч человек при следующей диспозиции: принц Евгений командовал левым флангом, маршал Даву — правым флангом, маршал Ней — центром, король Мюрат — кавалерией. Императорская гвардия находилась в резерве. Сражение произошло 7 сентября. Погода была пасмурная, и холодный ветер поднимал клубы пыли. Император, страдавший от ужасной мигрени, находился на небольшом возвышении, где и провел большую часть дня, ходя взад-вперед пешком. Из этого места он мог видеть лишь часть поля битвы, а чтобы разглядеть его целиком, должен был подняться на соседний холм, что он и сделал дважды во время сражения. Императора упрекают в недостаточной активности, однако следует признать, Стр. 566 что из центрального пункта, где он находился вместе со своими резервами, он мог получать все необходимые донесения о том, что происходило по всей линии. Если бы он был то на одном, то на другом фланге, перемещаясь между ними по столь пересеченной местности, адъютанты со срочными донесениями не смогли бы его увидеть и не знали бы, где его найти. Не следует, впрочем, забывать, что император был болен, и ледяной ветер, который непрерывно дул, мешал ему держаться в седле. Я не присутствовал в сражении при Москве-реке, поэтому воздержусь от того, чтобы вдаваться в детали по поводу маневров, выполнявшихся во время этой памятной битвы. Я ограничусь тем, что скажу: после неслыханных усилий французы одержали над русскими победу, а сопротивление русских было очень и очень упорным. Москворецкая (Бородинская) битва считается одним из самых кровавых сражений нашего века. Обе армии понесли громадные потери, которые оцениваются в общем в 50 тысяч человек убитыми или ранеными! Французы потеряли убитыми или ранеными 49 генералов, всего же в их армии выбыло из строя 20 тысяч человек. Потери русских на одну треть превышали урон французских войск. Генерал Багратион, лучший из их генералов, был смертельно ранен. На земле осталось лежать 12 тысяч лошадей. Французы захватили очень мало пленных. Это говорит о храбрости побежденных. Во время сражения произошло множество интересных эпизодов. Так, когда левый фланг русских, который дважды был прорван в результате неслыханных усилий Мюрата, Даву и Нея и каждый раз восстанавливался, приходил в себя третий раз после французской атаки, Мюрат поручил генералу Белльяру умолять императора прислать часть своей гвардии для того, чтобы закрепить победу. Без этого для победы над русскими потребовалась бы еще одна битва! Наполеон готов был удовлетворить эту просьбу, но маршал Бессьер, командующий Императорской гвардией, сказал ему: «Я позволю себе возразить Вашему Величеству, ведь в данный момент гвардия находится в 700 лье от Франции». Возможно, это возражение повлияло на решение императора, а может быть, он не счел, что битва зашла столь далеко, чтобы пускать в дело свой резерв. Император отказался. Две другие подобные просьбы ждала та же судьба. Вот один из наиболее примечательных фактов этого сражения, столь богатого различными проявлениями храбрости. Весь центр вражеской линии там и сям прерывался высотами, на которых были расположены редуты, реданы, и там же находилось сильное укрепление, где стояло много пушек. После значительных потерь французы овладели всеми этими сооружениями, но не смогли закрепиться в укреплениях. Вновь овладеть этим очень важным местом было трудно даже для пехоты. Командир 2-го кавалерийского корпуса генерал Монбрен в подзорную трубу заметил, что у входа в это укрепление его горжа (горловина) не была полностью закрыта и что русские части входили туда повзводно. Он заметил также, что, обогнув высоту, можно было обойти Стр. 567 валы этого укрепления и окружавшие его овраги и холмы, приведя эскадроны до самого входа в укрепление по совсем не крутому склону, проходимому для кавалерии. Исходя из этого, генерал Монбрен предложил проникнуть в это укрепление сзади со своей кавалерией, в то время как пехота будет атаковать спереди. Это весьма дерзкое предложение было одобрено Мюратом и императором, и Монбрену поручили его выполнить. Но пока этот бесстрашный генерал отдавал распоряжение о том, как следует действовать, он был убит пушечным выстрелом. Это была великая потеря для всей армии! Однако его смерть не привела к отказу от выполнения предложенного им плана, и император послал генерала Коленкура — брата своего обер-шталмейстера — заменить Монбрена. И тогда все стали свидетелями случая, не слыханного и не виданного в анналах истории войн: громадное укрепление, защищавшееся многочисленной артиллерией и несколькими батальонами, было атаковано и взято кавалерийской колонной! В самом деле, Коленкур бросился в атаку вместе с дивизией кирасир, во главе которой двигался 5-й кирасирский полк под командой бесстрашного полковника Кристофа. Все защитники редута были опрокинуты на подступах к нему. Французы подошли ко входу укрепления, проникли внутрь, и там Коленкур был убит пулей в голову! Полковник Кристоф и его кавалеристы отомстили за своего генерала, изрубив своими палашами часть вражеского гарнизона. Редут остался в их руках, что укрепило победу французов. В наши дни, когда жажда повышения по службе никак не может быть удовлетворена, можно только удивляться тому, что после столь прекрасного подвига полковник не получил повышения в чине. Однако во времена Империи амбиции были более скромными. Кристоф стал генералом лишь несколько лет спустя и никогда не выражал недовольства этой задержкой. Обычно столь доблестные поляки, особенно те, кто в течение пяти лет в Великом герцогстве Варшавском находились под командованием князя Понятовского, в этом сражении действовали так слабо и нерешительно, что император через своего начальника генерального штаба передал им упрек. Генерал Рапп получил в сражении при Москве-реке свое двадцать первое ранение. Хотя русские были побеждены и вынуждены покинуть поле битвы, их главнокомандующий Кутузов имел дерзость написать императору Александру, что он только что одержал над французами великую победу! Эта ложная новость достигла Санкт-Петербурга в день рождения Александра и вызвала там большую радость. Были отслужены молебны. Кутузова провозгласили спасителем родины и произвели в фельдмаршалы. Однако правда вскоре стала известна. Радость превратилась в траур. Но Кутузов уже стал фельдмаршалом! Именно этого он и хотел. Любой другой монарх, помимо робкого Александра, строго наказал бы нового фельдмаршала за его грубую ложь, но Кутузов был нужен, поэтому он остался во главе армии. Полное соответствие текста печатному изданию не гарантируется. Нумерация вверху страницы.
|
