Оглавление

А. К. Карпов
Записки полковника Карпова

1813

Стр. 28

Генваря выступили мы за границу в Герцогство Варшавское, идя умеренныепереходы, располагались всегда ночевать по квартирам и чрез несколько дней сошлись с Австрийцами ночевали неподалеку от них без всякой

Стр. 29

тревоги[i]. За границей поступило к нам на укомплектование из бывших в плену наших егерей и пехоты в разное время до 60 человек, народ во время похода стал поправляться приметно здоровьем, так что у нас мало было больных причина сему была та, что, войска идя по квартирам, имели хорошую и здоровую пищу от жителей, во время квартирования войск в мирное время в России много бывает солдат пьяниц, воров буянов и разных шалунов даже часто бывало много беглых, за границей все прекратилось без всякаго наказания солдат зная, что придет на квартиру будет иметь хороше себе кушанье и рюмку водки, следовательно на худые поступки при хороших средствах он не имеет охоты делать не дозволительныя шалости, а это самое есть не преложенное доказательство весьма^: скуднаго содержания в России солдата чрез что рождататся в солдате все пороки.

Января 31 пришли мы близко Калиша однако— ночевали по квартирам в дёревнях спокойно.

Сражение при городе Калише.

Февраля 1 по утру рано выступили с квартир и около обеда пришли в Калишу, не доходя до города по строились в колонны и верстах в 3 заняли позицию, была перестрелка до самаго вечера, а ввечеру пехота наша; заняла форштадт с нашей стороны большой потери не было. Под вечер наша рота переменила позицию на правом фланге, неприятельская кавалерия заметила, что мы стоим без прикрытия, бросилась на батарею нашу, командир наш приказал взять орудия на передки и рысью отъехать саженей 200 назад, люди все сели на лафеты и уехали спокойно, я же не мог успеть сесть на лафет и не в силах был бежать, по причине слабости после болезни и пробежав несколько упал задыхавши, и меня не заметя оставили без помощи рота отъехала сажень за 200 или более. Сняла с передков начала стрелять кар-

Стр. 30

течью я сел за кочку и ожидал той минуты когда меня поразят, однако кавалерия не доехала до меня поворотила на право по причине передо мной бывшаго топкаго места, вслед за ней обращены были выстрелы и я остался невредим, пройдя стороной на свое место, когда стало темно, когда прекратилась пальба и мы отступив немного, ночевали на биваках у первой деревни по утру выступили в Калиш, расположились по квартирам, я стоял на квартире в том доме, куда попала наша батарейная граната, пробив трубу, влетела в комнату, в которой тогда находились хозяева, гранату разорвало однако из бывших в покое никого не повредило.

Простояв на квартирах 3 дня, выступили к городу Равичу, в Равиче мы стали квартирамипо форштадту я имел хорошую квартиру, простояв несколько на сих кварти-рах выступили в местечко назад в верстах в 6.

И тут стояли почти 2 недели спокойно и весьма хорошо. Выступили далее, шли на Бунцлау, в котором также несколько дней простояли, в Бунцлаве видел я глиняный горшок удивительной величйны в диаметре толстоты около 1½ аршин, а высоты около 3-х или слишком 3 аршина в том же городе видел я муки Иисуса Христа все движется машиной в маленьком виде. Из Бунцлау вышли мы на Бауцен, а потом в Дрезден столичный город Саксонии. Славный мост Дрезденский французы подорвали одну арку порохом, однако поправили, что можно было переходить по устроенным брусьям. В Дрездене я ходил по городу и все что можно было осматривал, так же был в Королевском саду и в других местах. В Дрездене река Эльба идет довольно широка.

За сражение при Калише и за прочия прежния мои старания и усердие по службе я был представлен в офицеры—не доходя Бунцлавы узнал я, что произведен в подпоручика 23 февраля.

Стр. 31

Из Дрездена выступили мы к городу Лейпцигу — это было в начале апреля: весь сей поход был похож на наше путешествие более приятен нежели изнурителен; придя к Лейпцигу поставили нас на квартиры по деревням около города и я стоял в деревне вместе с подпоручиком Бирюлиным у Шульца, ездил в Лейпциг и осматривал город, был в театре, много видел виликолепных[ii] зданий. На сих квартирах мы стояли по апрель от Лейпцига выступили мы в поход    апреля[iii] пошли по дороге в Вестфалию, недоходя Хале, поворотили на город Борну ночевали в нем. Оттуда выступили к Люцину 19 апреля наш авангард встретился с неприятелем и было авангардное сражение. Наша рота в сем сражении не была. Во все сие время командовал нашим отрядом генерал Винцигероде.

Сражение под городом Люцином

20 апреля по утру часов в 8 выстроились мы на позиции не доходя Люцина верстах в 5 и сюда собрались и другия наши войска и прусаков 30000 тысяч пришло к нам. Начальство над всемь войском принял граф Витгенштейн.

Всей нашей армии и прусской было, как сказывали, 80000 тысяч, а французов до 120000; генерал Винцегороде занимал левый фланг позиции нашей и наша рота стояла на левом фланге, с первой позицин мы весьма скоро сбили неприятеля и безпрестанно подаваясь вперед, французы нигде против нашего фланга держаться не могли. Часу около 8 ввечеру мы близко подступили к Люцину, подбили неприятельския 3 пушки, которыя и были взяты нашими гусарами.

Перед захождением солнца мы еще подвигались вперед, незная, что для нас сделана французами ужасная встреча, вдруг открываются с неприятельской стороны

Стр. 32

новыя баигареи и со всех мест от неприятеля посыпался на нас ужасный град ядер и картеч. Мы должны были отступить назад, полвигаясь вправо. Наконец, смерклось: у неприятеля зажжены были 3 деревни. Меня послал мой ротный командир за вторыми ящиками, дабы они шли на деревню Цвикау, на том месте где оставлены были ящики я никого не нашел, воротился в роту не нашел ее на том месте, пальба с обеих сторон прекратилась, видны были одни пожары и стояли войска в колонах, а некоторые отступали, делая в темноте разные повороты. Я не знал, где наши войска расположились, прехав неприметно за цепь нашу, оттуда, поворачивавши, наехал на прусские пикеты и 2 гусара едва меня не ограбили, приметя меня едущаго бросились на меня крича «верда», т.е. кто идет. На ответ мой «рус» они встретили ласково, распросивши их куда русские ретируются поехал от них, нашел русския колонны, но не мог к ним переехать через канавы, от горящих в далеке огней видно было что двигаетоя масса, за 20 сажен неприятель выстрелил из своего фронта по левую сторонну меня настоящия наши войска, после выстрела я услышал, что стала отступать артиллерия и побежало много без седоков лошадей я тотчас поехал в сторону, наконец выехал на дорогу к деревне Цвикау, и тут узнал, что неприятель выстрелил по одному прусскому и драгунскому полку и артиллерии русской, долго после сего ездил и искал роту или хотел сыскать свои вторые ящики, наконец подъезжая к Цвикау нашел свою роту, и тут узнал, что неприятель выстрелил по нашей роте и прусакам. Я тогда был не далее 20 сажен, в сем сраженнии у нас из роты убитых и раненых до 15 человек и 11 лошадей, одного нашего бомбардира Дмитрия Чеснокова при отступлении с рекошета ядром попало в спину прямо в ранец разбило ранец и он упал без чувств мы бросили его, как уби-

Стр. 33

таго на том месте, но он остался жить только переломило ему 2 ребра, пооле через год он был прислан к нам в роту и из сильнаго здороваго человека сделался совершенная калека, вот во время войны награда за службу.

21 апреля смеанли нас свежия войска, а мы стали ретироватьоя на Дрезден, пройдя чрез Дрезден отступили к Бауцену[iv], 6 мая я ездил за фуражем и собранный мною фураж и хлеб у меня отняли саксонцы и я не мог им противиться по малой моей команде. Набрав в других деревнях прибыль в роту 8 мая по утру.

Сражение при Бауцене.

8 мая вступили мы в сражение после обеда и в сей день у нас в роте важнаго ничего не случилось.

9 мая по утру рано вступали мы на позицию за пол версты от Богемских гор, на нашем левом фланге вскоре получили приказ подвинуться на право и таким образом, переменяя места подвинулись на правый фланг нашей армии. Сражение было верстах в 5 или 6 от Бауцена, Государь стоял в центре на высокой горе. Позиция наша была от гор вправо далеко растяяута по причине перед нами бывших в некоторых местах болот и сражение было весьма упорное, одиако мы по случаю превосходства сил должны были отступить, оставляя за собой ариергард. В сем сражении у нас в роте потеря была не велика, двое пропалн без вести и четыре ранено, а во всей армии как говорили потеря простиралась до[v].

От Бауцена мы ретировались к Шведницу и тут последовало перемирие. Нас поставили по квартирам. Пройдя г. Рехенбах и Франкенштейн в деревне под командою генерала Эйлера, где и стояли до июля месяца спокойно, не имели ни в чем недостатка, исключая иногда лошадям овса.

Стр. 34

В начале июля перешли мы ближе к авангарду, стояли в деревне у военных поселян в Шлезии по квартирам, оттуда[vi]  июля пошли в Богемию и 30 июля осматривал нас Государь при городе.

Августа выступили мы в Богемию под командою Прусскаго генерала Клейста, 8 числа пришли к Теллицу, а 9 были у Пориндорской деревни, 10 августа вступили в сражение при городе Пирно и в сем сражении мы потеряли 3 убитыми и 8 ранеными и 10 лошадей.

11 августа мы пошли к крепости Кениг-Штейн, не доходя ночевали. 12 числа были у Кениг-Штейна без всякаго действия, на ночь переменяли места. 14 числа по утру неприятель из крепости открыл по нас пальбу, но между тем выступила и колонна пехоты, против нас разсыпала стрелков и конных флангеров делала нападение и перестрелки по нашему отряду, который состоял из 2 полкав Черниговскаго и Ревельскаго под командою полковника барона Вольфа, я при сем отряде находился с 2 пушками.

Мы не знали, что у самаго Кениг-Штейна переправляется чрез Эльбу корпус генерала Вандома, продолжая перестрелку до 4 часа по полудни, наконец оная прекратилась и мы развели огонь, начали варить кашицу и картофель вдруг увидели выходящую из за леса французскую пехоту против нашего праваго фланга чрезвычайной величины колонны, а в левую сторону поскакала французская кавалерия, дабы нам отрезать ретираду. Корпус Вандома против нас выступавший состоял из 40,000 пехоты и 5000 кавалерии, я отстреливался сколько можно поглядывал назад, когда стали французы подходить ближе я сделал несколько выстрелов картечью, а смотрю назад прикрытие мое или наш отряд бежит во все ноги, исключая бывших при нас улан 60 и казаков столько же, которые так же поспешно стали отступать я приказал взять орудия на передки, посадил солдат на

Стр. 35

лафет и те поскакали, но в один отвоз[vii] в канат, попало несколько пуль от чего оный оборвался и я едва не оставил одно орудие неприятелю. Тогда французы от нас были не далее 20 сажен, при их наступлении, от картечь моих они несколько потерпели, и один остался на месте убитым их начальник ехавший на белом коне, в сей день я был в величайшей опасности, орудиям я приказал скакать, сколько могут скорей до 1 возвышения, полагая догнать на своей лошади, однако державший оную солдат мой предупредить меня, сам уехал и уехал из виду, я бежал сколько было силы, от усталости имевшую на себе шинель бросил преследующим, наконец мои пушки остановились и я добрался до них, сделал несколько выстрелов, должен был далее отступать, в сие время у меня ни какого прикрытия не было и я думал, что должен в сей день погибнуть со всеми моими людьми, однако Бог спас. Перед самым вечером к тому самому времени, когда нам должно было ожидать совершеннаго истребления вдруг прибыла 14 пехотная дивизия и другие полки между тем прискакали кирасиры целая дивизия, так что неприятельское нападение удержали. Тут была сильная кавалерийская сшибка и много с обеих сторон осталось раненых[viii].

Когда стемнелось, мы должны были отступить ближе к городу Пирно. 15 августа был во весь день проливной дождь и мы отретировавши от Кенигштейна в сей день не могли производить пальбы и стояли сажень на 50 от неприятеля отступали по немногу. В сей день союзныя войска бывшия у Дрездена все вообще были прогнаны неприятелем назад, с значительной потерей с нашей стороны и при ретираде чрез горы множество лошадей бросили от того, что были не кованы, скупость нашего правительства сему была причиною[ix], потому, что не давали ни каких средств к содержанию лошадей, а предписывалось иметь собственное старание самим командирам,

Стр. 36

при том не имея кузнецов и других мастеровых, от чего и следовал значительный урон в лошадях о чем в наших русских журналах нигде ничего не упоминается, и часто неудачу свою не совсем описывают, как действительно случилось.

16 августа. Бывшая при нас пехота потянулась вправо от дороги а мы сошлись с нашей гвардией, тут собраласб наша вся рота в одно место и еще несколько рот артиллерийских сзади нас пимкнули двинулись мы по дороге к Петерсвальду, не доходя Петерсвальда в первой деревне мы узнали, что от Теплица отрезаны Французами. Тогда приехал к нам граф Остерман Толстой и генерал Ермолов при первом известии Остерман хотел отступить назад, и ужасно был встревожен это происходило передо мной и я каждое слово их разговора слышал заметил даже, что Остерман дрожал, Ермолов сказал Остерману: «Ваше сиятельство пошлем в долину один батальон с двумя пушками и батальон вперед после за каждым батальоном будет следовать по 6 орудий», при этом подтвердил, что мы благополучно промчимся, Остерман дал ему полную власть распорядиться, Ермолов приказал мне следовать в стрелках с батальоном Преображенскаго полка и сам с нами пошел, мы вышли в гору, я велел снять с передков и выстрелил картечью 2 раза, а пехота бросилась вперед и в полчаса действительно очистила дорогу, хотя с порядочным уроном, еще нас переняли в 2 местах, однако нигде французы против нас выдержать не могли, в сей день неприятель отбил в нашей роты у штабс капитана Яминскаго 2 орудия и в конной роте у полковника Бистрома 2 же орудия все с зарядными ящиками. К вечеру мы пришли к Петерсвальду, ночью отступили к Пориндорфу, где на нас напал неприятель и принудил нас в то же время к отступлению, нам приказано было ехать к Теплицу рысью, подъезжая к Теплицу, нам

Стр. 37

Опять приказано поворотить назад к Кульму со всею поспешностью, где 17 августа в 8 часов по утру вступили в сражение близ Кульма и держались при всех сильных неприятельских нападениях до самаго вечера, к вечеру пришло к нам на подкрепление прусских и автсрийских войск до 70 000, в том числе 5000 кавалерии, когда смеркалось только прекратилась пальба и решительнаго в тот день ничего не сделано.

18 августа по утру часов в 6 приехало начальство главнокомандующий Барклай-де-Толли, князь Шварценберг и прочие, положено было во всех пунктах напасть на корпус генерала Вандома, началась перестрелка часа в 9. Прусский генерал Клейст открыл огонь сзади неприятеля, и в то же время двинулись мы все вперед на неприятеля, который к 10 часам совершенно был везде разбит , сам Вандом и 4 других генерала взяты в плен и до 7000 нижних чинов взяты на поле сражения в плен; 64 орудия и все зарядные ящики и партикулярный обоз достались в наши руки, легко говорить о сем после, но надо было быть самому в деле и видеть своими глазами и тогда бы каждый назвал 14, 16, 17 и 18 числа совершенным адом. У меня не достает столько слов, чтобы выразить все мною виденное на самом деле.

С 19 августа мы стояли бивуаками между Кульмом и Теплицем до 4 сентября в разных местах, а 4 сентября продвинулись вперед и заняли позицию на том месте, где Вандом сражался 18 числа прошлаго августа. В течение бывших 4 дней сражения у меня пулями прострелили в 5 местахх сюртук и на голове шапку и попало 2 пули в шпагу, однако Бог сохранил и меня нигде не ранило от удара вшпагу получил я только в левой ляжке 2 большия синия пятна и это через две недели прошло совершенно и я не чувствовал большой боли.

Стр. 38

После сего сражения мы от Кульма и до Теплица в разных местах занимали бивуаки, иаконец 4 сентября стали мы на иозицию у деревни Кульма.

5 сентября после обеда часу в 3 приготовились мы к сражению, меня сам Витгенштейн послал вперед, на одну высокую гору, где была маленькая кирка. Мы встретили неприятеля ужасным огнем из 2 рот артиллерии, и разстроили его нападение. Неприятельским войском распоряжал сам Император Наполеон, но к счастью Наполеона, что случился нечаянно и вдруг ужасный туман, а ежели бы не сие, то могло бы и с ним случиться то же, что и с Вандомом. В сем сражении меня граната едва не убила, я заметив ее шел влево, не догадывался, что она прямо летитъна меня, я упал, что бы перелетела чрез меня, но граната падает сверху в то самое место, где мои стояли ноги, а когда я упал тогда ноги мои двинулись в сторону на четверть; граната ушла в землю и чрез несколько секунт ее разорвало — меня только обсыпало землей, более ничего не сделало, но черепком гранатным вырвало у лошади под орудием губу.

16 сентября мы вмступили к Дуксу, потом 17 числа перешли в Кумерн, 19 в Коммотау, 12 сентября прошли Аннеберг, где нам дали столетняго вина бутылку, которое мы разводили с молодым вином и пили. 23 прибыли мы в город Цвику, 26 подходвли к Фрейбургу, 29 пришли в городок Борн и встретились с французамн зя Борном. Октября 2 подходили ближе к Лейпцигу и в правой стороне тянулись французския войска. 4 октября стояли мы на позиции против неприятеля н часу в 10 началось сражение самое жесточайшее: весь огонь неприятельский был обращен на армию графа Витгенштейна, в особевности на корпус принца Евгения Виртембергскаго и на часть прусской пехоты, в сей день много было убитых и раненых с нашей стороны, од-

Стр. 39

нако, как мы так и неприятель остались на своих позициях ночевать.

6 октября стояли мы на той же иозиции без всякаго действия но в других местах против генерала Блюхера (и наследнаго принца шведскаго было сражение од-нако легче чем 4 числа), и генерала Васильчикова было сражение, однако, гораздо легче, чем 4 числа — мы же стояли позициями во весь день покойно.

Октября 6 по утру часу в 7 началось сражение и мы стояли в разных местах наконец к вечеру заняли позицию против деревни Цукельгаузена, подвинулись еще вправо, пробыли несколько часов под ужасным огнем ружейным сверх действовавшей по нас артиллерии до самаго вечера, ночевали не отступая с позиции всегда готовые к сражению.

7 октября по утру рано возобновилось сражение и мы подавались без престанно вперед к Лейпцигу, в сей день при отступлении французов сломали они сами мост тогда, как еще много войск не перешли чрез оный и должны были переплыть реку, многие потонули в том числе генерал князь Понятовский, потеря у французов была 325 пушек, 500 зарядных ящиков, 15000 пленных и 23 тысячи больных и раненых, множество разнаго обоза и знамен.

С нашей стороны была потеря в убитых и раненых не менее неприятельской как видно было по телам на поле лежащим, и как тогда говорили в армии исключая потери пушек и обоза, всего считалось 19736 человек.

4 октября Император Александр I и главнокомандующий Барклай едва не попали в плен к польским уланам, которые бросясь иа роту артиллерийскую графа Аракчеева много в ней перерубили солдат, а Государь стоял тогда недалеко позади этой роты, мы были от сего места левее сажень на 70, однако Государь ускакал под

Стр. 40

гору вместе со свитой своей, ежели бы уланы менее жадничали взять пушки, то они более бы приобрели, а нам сделали бы вред не возвратный[x]. Уланы сделали только одну суматоху с тем и уехали прочь с одной своей стороны потерей.

Октября 7 мы ночевали близь Лейпцига, во все 4 дни мы из роты потеряли ранеными офицеров подпоручика Вирюлина I, в ногу ядром и Лагоду I в ногу и руку раненым пулями, 29 рядовых убитыми и без вести пропавших 12, лошадей убитых и раненых 51, 7 орудий подбиты оси, и 14 ящиков подбиты оси и несколько колес[xi].

8 октября мы выступили от Лейпцига к Пегау, а оттуда к Наумбурху, 9-го в Наумбурхе на поле за пол версты ночевали, 10 были мы у Нейкезена, 12 числа пошли мы к Веймару, от туда к Эйзенаху 13 перешли к Визельбаху, 14 октября прошли мимо крепости Эрфурта по дороге к Готе, стояли несколько дней на кантонир квартирах, недоходя Готы по деревням, 17 числа выступили к Готе, 22 прибыли к городу Альсфельду, и таким образом шли мы по квартирам довольно хорошо, в первых числах ноября вступили в Виртембергское коро-левство прошли мимо Ашафенбурга, и двинулись к стороне Швейцарии. Декабря 13-го вечеру поздно мы вступили в блокаду крепости Кел, что против Страсбурга на Рейне. 14 декабря из крепости Келя французы сделали довольно сильную вылазку, однако блокирующими оную 2 полками нашего корпуса и 4 орудиями нашей роты с коими я находился в блокаде под командою полковника Вольфа, сделали мы отпор, с уроном французы убрались назад в крепость. У нас убили однаго солдата да в пехоте 3 и казака, сверх того ранили в пехоте 2 человек, у французов потеря неизвестна.

Полковник Вольф в донесении своем известил о сем графа Витгенштейна, что он при вылазке из кре-

Стр. 41

пости Кел неприятеля отразил одною пехотою, бывшею под его командою, а об артиллерии вовсе не упоминает. Отдавая пехоте под его командою состоящею всю неустрашимость, это было совсем не справедливо потому, что пехотных было 2 полка Черниговский и Ревельский[xii], в коих людей старых солдат было не более 100 человек, а остальные были рекруты не обмундированные и совсем не умеющие стрелять, вместо того, что-бы заряжать ружья они целое дуло ружья набивали патронами, опущая пулями вниз к затраве[xiii], через что не могли выстрелить, ежели бы не было 4 пушек из коих сделано из каждой по 6 выстрелов, по 2 с ядром и по 4 картечью, то пехота не могла-бы сама собою отразить неприятеля, таковыя донесения в русской армии бывают не редки.

При блокаде крепости Кел мы находились по 17 января 1814 года, после сего подвинулись мы вправо от Страсбурга к переправе близь крепости Фор-Люи при деревне Ау-Ам-Рейн.

Оцифровка, вычитка и комментарий  -  Константин Дегтярев, 2004
 Текст (с некоторыми сокращениями)  приводится по изданию
"Записки полковника Карпова", Витебск, 1910