А.К.Карпов. Записки полковника Карпова

Весною 1810 года мы выступили в Кронштадт, проходили также Стрельну, Петергоф и Раниенбаумь, достопримечательнаго в Ораниембауме случилося то, что я первый раз в моей жизни к живущей там девице был неравнодушен, особенно поговоря с этой девушкой увидел себя в скором времени после того, что имею в себе к женскому полу не малыя слабости, только награждение этой девушки ко мне доверенностью так во мне впечатлелось, что я был на все готов, ежели еще меня неудерживало меня то, что я по при-вязанности к ней своей могу лишить совершенно себя свободы и чрез то ни себе ни ей не сделаю благополучия, (сей случай напишу я в другом месте).

А только скажу здесь то, что при первой моей переписке с нею, что я ей отвечал, а именно: «Маша может всегда надеется на мое к ней почтение, но не на любовь. Права и обязанности человека всегда удерживают в границах, а разсудок не допущает сделать вред собою другим».

В нынешнем году по приезде в Кронштадт Государя Императора Александра приказано было, когда подъедет на Кронштадтскую рейду то, чтобы со всех батарей и на рейде стоящих кораблей произвести пальбу из каждаго орудия по 10 выстрелов и я в то время и вся рота находились в крепости Кроншлоте. Сигнал должен по-

дать знак с адмиральскаго корабля. Сей корабль стоял не далеко от Кроншлота против военной гавани, в сей день была погода пасмурная и с неболышим дождем, а по сей причине велено в орудия вложить втулки и закрыть запалы, люди стояли у орудий, по причине такой погоды, за многими шлюпками, ехавшими из Раниенбаума никто не заметил когда подъехал Государь к самому Кроншлоту. Приметя его приезд, дали знак открыть пальбу, первой из нашей батареи открыл пальбу фейерверкер Зиновей Молодцов, но забыв приказать вынуть втулки, выстрелил с оными, он командовал тогда 16 орудиями и из нас каждый имел в команде не менее сего числа пушек, во время сей пальбы Государь, проезжая мимо Кроншлота, так что он проехал под выстрелами втулок, но в этой торопливости и сам Молодцов не знал, что сие случилось, а стоящий против Купеческой гавани и против Кроншлота корабль на якоре некоторый—одна втулка прилетела и после всей этой церемонии, когда все успокоилось приехал с корабля офицер и сказал что от нас стреляли втулками в корабль. Однако о сем случае начальники наши не знали вся беда была та, что купили дерево и выточили новыя втулки.

В противном случае ежели бы о сем случае узнало начальство, то дорого бы пришлось заплатить виновным да и стоило за сие взыскать, я же о сем случае узнал спустя более недели и потому не доводил до сведения начальника зная, что его этим можно встревожить и поколебать его храбрость[i].

Остальное время занимали мы в разное время и другия батареи, стояли же в новых казармах до самаго выхода из Кронштадта; тут особенных случаев замечания достойных не случалось, кроме того что все войска бывшия в Кронштадте были подобны нищим особенно пехотные солдаты, которые даже к нам в казармы приходили просить милостыни[ii]. Вольных у нас было гораздо ме-

нее нежели в первые годы нашему приходу в Кронштадт.

В конце сентября месяца или в начале октября мы выступили из Кронштадта в Петербург, придя в оный поставили нас на квартиры на Большой Охте, оттуда мы ходили в караул, занимали Петербургскую и Выборгскую стороны, сие продолжалось до новаго года; в декабре месяце 1810 года дано старшинство артиллерии против армейских полков[iii].

Сего года февраля 16 числа рота поступила в состав 3 артиллерийской бригады, мой ротный командир капитан Геринг произведен в маиоры, а как в тоже время дано было старшинство артиллерии. то он в январе месяце был произведен в подполковники и назначен командиром конной роты, в тоже время поехал принимать, я же остался командиром потому, что в роте не было на лицо офицеров, хотя и был подпоручик Названов, но он сошел с ума.

Нашей же 6 легкою ротою назначен был командиром полковник Дитерикс 6, одняко он был еще не прибывши в роту и таким образом продолжалося командование мною ротою без командира. Геринг однако приезжал несколько раз в роту. 15 февраля получили мы известие партикулярно, что выйдем из Петербурга в Польшу, а 23 февраля велено было принять лошадей из конной роты полковника Мерлина, этот старый обманщик, получа лишь приказ, велел отвести на назначенную нам конюшню 100 лошадей, которых, снявши недоуздки, вогнали в конюшню потом, призвав меня, дал мне опись, чтобы я разобрал по номерам я оказалось что и половины небыло тех лошадей, какия написаны были в описи, он всех негодных из своей роты лошадей отдал нам, подобно браку.

Дитерикс приехал в роту 25 февраля того же числа приняли артиллерию и заряды, от этих неожиданных затруднений я бросался повсюду, как угорелый и в это же время пригоняли конскую амуницию, объезжали лошадей, мой же ротный командир был весьма покоен и немного хлопотал, а делал только счет с Герингом о роте.

Я не знаю, имел ли кто-нибудь более беспокойства в жизни более меня в сие время я был мало опытен к таким скорым походам, потому что нам назначено было выступить 1 марта Гродненской губернии местечко Мосты. При такой поспешности у нас было на лицо строевых людей не более 120 человек, недоставало до комплекта 17, и остальные были в командировках водили арестантов в другие города. Однако к первому марта успели заготовиться.

При выступлении нашем 1 марта добавили нам людей пройти мимо Государя, Государь нас смотрел у зимняго дворца, пожаловал по рублю на человека и вышли из Петербурга, накануне выступления явилось к роте два офицера Теперик и Друговцев, шли мы через города Ямбург, Нарву, Дерпт, Верро до Вильны, перед Вильной есть станция Неменчина, не доходя оной есть перевоз, через который мы переправлялись, переправя 4 орудия с ящиками, лошадьми и людьми, мой командир приказал мне переправиться с двумя орудиями и когда поставили поставили орудия и отвалил паром от берега, в то же время паром пошел ко дну, я чрезвычайно испугался, но и командир мой едва ли не более меня струсил, потому что не мог ни слова выговорить, однако по счастью мне на мысль пришло обрубить постромки и столкать лошадей в воду и действительнно это сделали и паром несколько приподнялся, ничего от сего не случилось, как только подмочили в ящиках заряды и об том происшествии никуда не доносили а только Дитерикс дал ужасную нагонку заседателю, который уверял, что князя

Яшвиля рота за два дня переправилась благополучно, ставя больше лошадей, тоже число пушек, что подтвердили перевозчики, нежели мы ставили на паром, я в этом случае был в воде по горло и несмотря, что я умел плавать, верно бы пошел ко дну, ежели не спас нас Бог. Неожиданный испуг и холодная вода почти всех на пароме сделало к спасению неспособными, остальныя 6 орудий и весь обоз переправились благополучно и пришли Неменчину ночевать — там дневали и во время дневки через реку. Тут текущую переправили артиллерию и обоз, после дневки в Неменчине выступили мы в Вильно, нас там никто не смотрел, кроме коменданта и плац маиора; мы полагали, что нас будет смотреть князь Яшвиль, но его там не было и потому, переночевав в Вильно, пошли прямо в Мосты, через местечки: Эйшишки, Жермуны, Василдишки, Щучин, Каменку и пр., наконец, добрались до Мостов благополучно, однако измучили лошадей и люди изнурились. Придя в Мосты в скором времени выступили в лагерь. Лето было чрезвычайно жаркое, лесов около Мостов много выгорело. Выйдя из лагеря в скоре приехал нас инспектировать князь Яшвиль. У нас в роте тогда было 4 офицера, Яшвиль был ротой недоволен, особенно лошадьми и забраковал оных 17, на Дитерикса счет приказал купить и заставил нас другой раз стоять лагерями что и исполнили, в это время я страдал много от вередов[iv] так, что не мог одевать мундира почти до самой осени.

В ноябре месяце приезжал в местечко мосты генерал Леверштерн осматривать роту и остался доволен всем, потому что его желудок остался сыт.

[i] Весьма часто невозможно понять, пишет Карпов с тончайшей иронией или же с чрезвычайным простодушием; данный случай особенно примечателен.

[ii] С той поры, к сожалению, немногое изменилось.

[iii] Это означало, что артиллерийские чины имели старшинство на один чин перед армейской пехотой.

[iv] Вереды — нарывы, чирьи. По всей видимости, Яшвиль приказал стоять лагерями для поднятия дисциплины в роте, — в те времена это считалось наилучшим способом «исправления» части. Например, тем же методом и в то же время И.Ф. Паскевич «исправлял» Орловский пехотный полк, бывший под его началом.

Оцифровка, вычитка и комментарий - Константин Дегтярев, 2004
Текст (с некоторыми сокращениями) приводится по изданию
"Записки полковника Карпова", Витебск, 1910